— Отчего же именно сегодня ее не полагается?
— Крупы нет-с, ваше превосходительство.
— Как! Во всей губернии не нашлось сегодня крупы? На что же подрядчик? — удивился и полюбопытствовал его превосходительство.
— В остроге-с, ваше превосходительство, вчерашнего числа вышла-с; не доставлено-с еще-с, — вывертывался смотритель, снова теряясь.
— Это не оправдание, г. смотритель! — сказал ему губернатор чрезвычайно внушительно, — припасы должны заготовляться подрядчиком вперед и доставляться в острог, по крайней мере, за три года до того, как они выйдут; эдак в одно прекрасное утро я и вовсе обеда здесь не застану…
— В остроге, ваше превосходительство, нет для этого сухого помещения, — смешался Падерин, — и потому припасы доставляются сюда подрядчиком каждую неделю.
— При наших предках не было суда на «месте», — заметил ему очень серьезно его превосходительство, — потомки смотрят на это иначе. Что же делает, спрашивается, тюремный комитет?
— Крупа сию минуту-с будет доставлена-с, ваше превосходительство, — отличился смотритель.
— Даже и это не оправдание, — сказал губернатор, повернувшись к дверям. — Проводите меня, сделайте одолжение, по камерам, — заключил он, выходя в коридор.
Смотритель так неосторожно бросился за ним, что даже задел его превосходительство своими лихорадочно болтавшимися руками.
— Не суетитесь так сильно, г. смотритель, — остановил его губернатор, — вот от этого теперь уж никто не выиграет…
Они пошли осматривать камеры.
В коридоре губернатор на минуту остановился и что-то записал в свою памятную книжку, на которую особенно недружелюбно посмотрел в эту минуту губернский прокурор; смотритель был так смущен, что дальше своего носа ничего уже не видел.
Войдя, между прочим, в одно из острожных помещений, похожих на (не разб.), где какой-то несчастный арестант был прикован железной цепью к стене, его превосходительство остановился перед ним в невыразимом смущении.
— Что это такое?! — спросил он, невольно отступая и забыв даже, по обыкновению, ласково поздороваться с арестантом, угрюмо повернувшим к нему свое изможденное лицо.
— Приговор, ваше превосходительство, к пожизненному заключению, — пояснил, бледнея, губернский прокурор, который почему-то чувствовал себя в этой камере особенно нехорошо.
— Да… но на цепи держат только собак, — с отвращением выговорил губернатор, обращаясь в одно время к смотрителю и прокурору.
— Этот арестант-с, ваше превосходительство, закован потому-с, что он очень опасен: буйствует постоянно-с, — пояснил в свою очередь смотритель.
— То есть… как буйствует? На входящих к нему людей бросается, что ли? — спросил губернатор, недоумевая.
— Вот и вчера-с набуянил, — его и заковали, — не объяснил все-таки своей мысли смотритель.
— Отчего же ты, любезный друг, не хочешь сидеть смирно? — обратился его превосходительство к арестанту, видя, что толку от смотрителя добьешься не скоро.
Арестант посмотрел на губернатора исподлобья.
— Мне жисть надоела; пущай они меня убьют лучше, — сказал он мрачно.
— Кто?! — изумился Павел Николаевич.
Арестант злобно посмотрел сперва на прокурора, а потом на смотрителя.
— Начальники эвти наши, — проговорил он еще мрачнее, указав на них головой.
— Что же они сделали тебе? — продолжал губернатор, обратившись весь во внимание.
— Да все наказывают меня: придираются; из-за них и свои-то все надо мной (не разб.)…
— Ваше превосходительство, — попробовал было опять помешать Падерин.
— Отчего это вы, г. губернский прокурор, не умеете отвечать, когда я вас спрашиваю, и постоянно вмешиваетесь там, где вашей речи пока не надо? Еще раз прошу вас дождаться своей очереди, — снова как ножом обрезал его губернатор.
— Почему же придираются именно к тебе? Как ты думаешь? — обратился его превосходительство к арестанту.
Тот поколебался было с минуту.
— Говори, братец, смело, — ободрил его губернатор.
— Они на меня, вишь, сердце имеют: этта чиновник один большой приезжал нас левизировал, так я ему нажаловался на них…
— Когда же тебя в последний раз наказывали?
— Да вчера.
— За что, вы говорите, наказывали его вчера, г. смотритель? — спросил его превосходительство.
— Набуянил-с, ваше превосходительство: вчера утром помоями меня облил-с, — выяснил, наконец, смотритель свою заветную мысль.
Губернатор при этом хоть бы улыбнулся.
— Зачем ты это сделал? — спросил он только у арестанта.