- А что такого творило это общество магов? – Интересовался я.
- Чрезмерное использование магических энергий привлекало нежелательное внимание неизвестных нам духов, которые совершали нападения на Хрискат и его окрестности. Кроме этой причины была еще и та, из-за которой мне, по праву, было стыдно состоять в этом обществе. Мои соратники использовали свои знания волшебства во зло, и потому наживались на этом тем способом, который весьма распространен у грабителей. Я не стал спорить с указом генерала и благополучно покинул родные земли. Поначалу мне было сложно адаптироваться к теплому климату Велиаса, но со временем и не к такому привыкаешь.
Таким образом, я разузнал еще больше об этом тайном сообществе магов. В какой-то момент своего прошлого я вполне ожидал узнать о том, что Мотарский орден – это и есть орден “Ледового черепа”, но, как выяснилось из наводящегося вопроса, правда была другой. Мотарский орден, ведомый своим неразговорчивым и безжалостным лидером – Мотаром Кориусом, в 1461 году возомнил себя могущественнейшим объединением магов Велиаса, и потому откололся от королевской академии волшебства в угоду собственной судьбе и неясным, размытым перспективам в будущем. Вскоре орден оказался вне закона, и всем его лидерам и приспешникам пришлось молниеносным броском переправляться в другие земли. Их выбор пал на затуманенный и загадочный материк – Рогморию, что лежал гораздо севернее Сенерана. С того времени никаких вестей от Мотарского ордена не поступало, и до нынешних дней он считается расформированным и забытым. Путаница с определением каких-либо магических объединений весьма проста: в человеческих королевствах таких было лишь двое вышеназванных, и по этой причине многие считали их одним целым.
Спустя день мы вновь двинулись в путь, минуя уже достаточно благоприятные и не угрожающие черепами дороги. То уже была дорога на Пойтнворк. Мы как-то лихо и без лишних мыслей проскочили Финдельбург – город у западного побережья, но возвращаться не стали, и потому все силы с мистером Дойлом использовали сугубо на преодоление оставшегося расстояния до намеченной цели.
И вот – твердыня бесчестия, морального разложения и разрушения душевных баррикад. Пойнтворк – город на костях. Мы добрались до его ворот вечером летнего дня, и тут же были встречены часовыми, столь же толстыми, что и свиньи, которых я видел в крестьянских угодьях в Фестбурге, однако в отличие от свиней эти господа предстали предо мной со всей скверной, что накопилась в их дымчатых глазах. Мне помнится, как под успокаивающую мелодию, вроде духовых инструментов, один из них поинтересовался, не грабители ли мы, и ответ последовал совершенно очевидный. После короткой паузы он записал нас в свой крохотный блокнот, скрипя зубами, затем молниеносно нарисовал наши карикатурные лица там же. Как забавно.
Почти сразу мы оказались на главной площади города – везде плутали туда-сюда разнообразно одетые люди, и каждый из них разительно отличался от другого. Кто-то был одет словно бедняк, кто-то в фирменную броню головореза, а те, кому посчастливилось по уши влиться в этот бизнес, шныряли в дорогих костюмах и с расфуфыренными охранниками, готовыми за каждую кость, словно собака, убить раба. Рабов, кстати, мы пока не видели, и это довольно странно. Мистер Дойл сказал, что нам стоит остановиться у его знакомого работорговца в одном из прибрежных фортов, поскольку таверны здесь небезопасны для чужеземцев. Пройдя сквозь пестрящие огнями и музыкой улицы, мы достигли мрачноватого, сырого замка, башни которого, едва развалившиеся, высились над еще не подросшими деревьями. Этот форт прилегал вплотную к стене и уходил глубоко в землю – на случай опасности здесь можно было бы с лихвой пересидеть атаку противника.
У здоровенной железной двери с шипами нас встретил бронированный и тяжеловооруженный солдат, который сквозь забрало своего ржавого шлема произнес нечто нечленораздельное. Этот неясной природы звук оказался весьма понятен Дойлу, и после непродолжительного молчания охранник отворил дверь и мы зашли в тусклую крепость. Сразу же нам пришлось шататься по сырым каменным коридорам, а уж потом спуститься еще ниже – здесь и начиналась самая роскошная сторона этого лабиринта. Окружение сразу же мне понравилось – деликатность и услужливость людских горничных, теплота нескольких каминов, и, что самое важное – огромнейшие комоды с книгами. Казалось, что никаким рабством здесь и не пахнет, и даже хозяин сего помещения, вышедший из тени, не показался мне злосчастным обладателем клейма работорговца. Напротив – он был таким же вежливым и воспитанным человеком, как и я. По его лицу я сразу определил, что родом он из Гарлондского королевства – западной страны на востоке степей. Лицо его было чуть оранжевым, но костюм и манеры обманчиво намекали на Велиасский стиль. Он предложил нам присесть с дороги, и пока я манерно разглядывал каждый закоулок его библиотеки, пока меня обхаживали его слуги-люди, мистер Дойл в красках рассказывал обо мне, отчего позже пришлось вмешаться, когда я услышал слишком много хвальбы в свою сторону.