С другой стороны, теперь он был достаточно близко, чтобы быть уверенным, что у двуногих нет мыслеголосов. На самом деле, они, должно быть, совершенно мыслеслепы, бедняги. Если нет, то двуногий должен был бы уже попробовать его собственный мыслесвет.
Он придвинулся немного ближе, уверенный по их мыслесветам, что ни двуногий, ни громкоголосый не обнаружили его присутствия, и его уши навострились, когда успокаивающее тепло двуногого окутало его. И вот что это было, понял он, - утешение. Это было так, как если бы он грел свои настоящие руки над приветливым огнем. Подобно огню, мыслесвет двуногого даже не осознавал его присутствия, но его яркость - его тепло - проникали во внутренний холод, где Золотоглазая оставила его. И если он не знал о нем, то и не испытывал к нему жалости. Он просто был, и он еще внимательнее следил за ним сквозь пестрый солнечный свет и тень, глядя на макушку почти прямо сверху.
Он был так потерян, так поглощен изучением его мыслесвета, что не понимал, куда он направляется, пока деревья впереди не начали редеть.
Он замер, когда осознал, и шок и тревога прокатились по нему. Был ли двуногий сумасшедшим? Как это могло?..
И тогда он понял кое-что еще.
Он не знает, подумал он. Он не знает! И громкоголосый тоже!
Их мыслесветы делали это очевидным. И даже если они обладали мыслеречью, у него его не было. Он даже не мог предупредить их! Если только...
- Блик!
Корделия остановилась на полушаге. Она никогда не слышала крика животного, подобного этому, и обернулась, пытаясь найти его источник.
- Блик! Блик!
Где в мире?..
Краем глаза она уловила какое-то движение, и ее глаза недоверчиво расширились, когда она увидела источник криков.
Это... древесный кот!
Это все, что могло быть, подумала она. Она видела достаточно их изображений, чтобы знать это! Но что же это так расстроило?
- Блик! Блик, блик, блик!
Она не знала, почему была так уверена, что его волнение как-то связано с ней, и все же она была уверена. Может быть, дело было просто в том, что она не могла придумать никакой другой причины, по которой он производил столько шума - или вообще раскрыл ей свое присутствие! И теперь он бегал взад и вперед по ветвям частокольных деревьев. Он мчался к ней пару метров, затем развернулся и побежал в противоположном направлении, глядя на нее поверх своего плеча.
Что в этом мире?..
Она повернулась и сделала шаг к нему.
Да!
В Камне вскипело облегчение, когда двуногий остановился, поднял глаза и увидел его. Он снова свистнул ему, отбегая назад по частокольному лесу, и ощутил удивление и любопытство, которые прорвались сквозь его мыслесвет. Там был восторг, смешанный с удивлением, и чувство чуда, которое выходило за рамки простого любопытства, и он попробовал его, поворачиваясь, чтобы последовать за ним.
Хорошо! Если бы он только мог получить это...
Корделия Шардт-Кордова почувствовала, что широко улыбается, когда поняла, что древесный кот хочет, чтобы она последовала за ним! Боже мой, они действительно умны! подумала она. И этот хочет мне что-то показать? Это то, чего он хочет? Но почему?..
Она сделала еще один шаг, и в этот момент по поляне разнесся боевой клич Барнаби. На мгновение ей показалось, что он нацелен на древесного кота. Она резко повернулась в направлении ротвейлера, широко раскрыв глаза, а затем замерла, когда вся береговая линия пруда псевдобобров взорвалась движением.
Нет! Он был так близок к тому, чтобы спасти его!
Ужас прорвался сквозь Камня, когда из подлеска роем выскочили иглозубые. Они были одними из самых смертоносных охотников в этом мире. Не из-за их размера - они были не больше половины роста народа, - а из-за их количества... и их голода. Они нападали на все живое, целые руки их роились над добычей, стаскивали ее вниз, буквально пожирая заживо, особенно в брачный период. Они были причиной того, что здесь больше не было озерных строителей.
- Барнаби! Сюда! - крикнула Корделия, снимая с плеча винтовку и внезапно пожалев, что не взяла с собой дробовик. - Иди сюда!
Псевдоласки! Она должна была понять! Вот почему она не видела признаков приближающихся псевдобобров, вот почему никто не использовал охотничью тропу! Обычно псевдоласки встречались лишь в относительно небольших количествах, но в середине осени, на пике сезона размножения, они могли сбиваться в стаи по несколько десятков или даже больше.