Может ли Другой стать Мной в тот момент, когда Я являюсь Им? И кто из нас с Ним кем является? Я являюсь Им или же Он является Мной? Что предпочтительней? Есть ли разница?
О «разнице» далее и поговорим…
III.
Когда-то в юности мне казалось, что все беды человечества во многом состоят в том, что человеку, опять-таки на его беду, вообще дана способность что бы то ни было сравнивать. Видеть две палочки и немедленно делать вывод, что одна из них длиннеедругой; видеть две ямки и тут же делать вывод, что какая-то из них глубже; видеть две реки и сразу решать для себя, какая из них шире.
Во всём этом не было бы, конечно, ничего ужасного, и даже, напротив, эту нашу способность можно было бы считать весьма конструктивной, если бы… привычка к подобному способу мышления не приводила бы в конечном счёте к слишком скоропалительным суждениям о других людях. Если бы, глядя на талантливых математиков или шахматистов, некоторые не видели бы в них всего лишь недоразвитых бодибилдеров, а в гениальном музыканте или художнике – в первую очередь полную бездарность в деле бухгалтерского учёта!
Таким образом, подойдя и с этой стороны, мы видим всё то же самое, о чём уже многое говорили: на самом деле, всё, что нам нужно от других людей – это чтобы они ПРИЕМЛЕМО ВПИСЫВАЛИСЬ в нашу систему координат, в наше о них мнение, которое, в свою очередь, сформировано вовсе не их поведением – каково оно есть с точки зрения ИХ репрезентаций – а именно НАШЕЙ, сугубо индивидуальной, техникой интерпретации.
И, о да, в те моменты, когда наша голова (почему-то J) занята решением вопроса о том, какая палочка длиннее, нам совершенно неважно, почему это так, и нам почему-то нет никакого дела до того, что одна из них, в принципе, древко знамени, а другая является деталью швабры. Конечно, я сейчас утрирую, но для того обыкновенно и используется этот приём, чтобы объяснить на пальцах
(
или на счётных палочках
Ведь получается, что каким-то образом в тот или иной миг нашего бытия мы выбираем некий важный для нас параметр, можно сказать «свой аршин», по которому уже и раскладываем по ранжиру весь мир доступных нашим органам чувств явлений.
В греческой мифологии подобная методология, по всей видимости въевшаяся в наши плоть и кровь от начала мира, проиллюстрирована образом Прокрустова ложа, являвшегося эталономлично для Прокруста, что, на его взгляд, давало ему полное моральное правоотрубать выступающие части тел тех, кто ненароком в него попадал (когда голову, когда ноги). Естественно в большинстве современных людей усилиями педагогов и родителей сформировано негативное отношение к подобному способу решения проблемы несоответствия суровой реальности идеальным внутренним представлениям. Это очень правильно, конечно, и хорошо! Жалко только, что эта порочная методика – увы, единственная в принципе, какой все мы и пользуемся испокон веков, скрывая от себя самих, что поступаем всё же именно так. В том же мифе показано, собственно, и это тоже, когда Тесей укорачивает Прокруста уже согласно своимпредставлениям о мировой гармонии.
В то же время, если бы жизнь сложилась так, что Прокруст, к примеру, был бы другом детства Тесея, и на это самое ложеони совместно уложили бы какого-нибудь общего врага, не думаю, чтоб между ними возникли какие-либо противоречия. Однако богам было вероятно угодно, чтобы их отношения сложились иначе J.
Вообще существование каких-либо оценочных критериев, какими мы пользуемся в тех или иных ситуациях, усложняетнаше индивидуальное бытие, пожалуй, всё же в большей мере, чем облегчает его. Не об этом ли говорил в официальных версиях евангелий Христос, когда призывал нас всех не судить(добавляя знаменитое «и не судимы будете» в основном для того, чтобы достучаться и до более примитивных сердец, не способных к пониманию чего-либо без угрозы наказания, подобно, например, животным или младенцам)?
У каждого из нас в голове ОКЕАН, и он же – поле вариантовнаших реакций, эмоций, ассоциаций, образов и прочего. Возможно, выбор того или иного оценочного критерияв том или ином случае и санкционирован нашим Сверх-Я, Параатманом, Господом Богом, но на уровне нашего «Я» повседневного, атмана, он выглядит подчас весьма произвольным.
Казалось бы, не начни мы – в какой-то, допустим, не самый удачный свой день – думать о чём-либо, сопоставляя его с чем-то, как потом оказалось не тем, и… всё сложилось бы не в пример более благоприятно для нас. Не восприняли бы мы нечто в не томключе, а восприняли бы в ином, и, глядишь, сейчас наш внутренний разговор шёл бы совсем о другом.
И можем ли мы вообще думать о чём-либо и выносить суждения, не пользуясь методом сопоставленияв принципе? Не есть ли наш мыслительный процесс вообще, в самой своей основе, в первую очередь процесс сопоставления, который автоматически запускается в тот же миг, как только какой-либо из органов чувств фиксирует какой-либо поступивший на него сигнал?
Ведь скорее всего это так, и даже почти все наши жизненные цели, какой бы плоскости они ни касались в каждом отдельном случае, при вербализации могут быть выражены только превосходной степенью сравнения. Вообще, достичь чего-либо для любого из нас по сути означает оставить позади себя кого-то, кто достиг в той же области меньшего, а наиболее желательно оставить позади себя даже не кого-то, а, собственно, вовсе всех! Ведь абсолютно вся наша жизнедеятельность есть процесс самоутверждения, а самоутверждение – это, увы, всегда Агрессия, это всегда Экспансия, это всегда Война, в которой не может быть двух победителей!..
Каждый совершаемый нами шаг – это всегда по сути голословное, но резкое утверждение, что наша картина мира – в общем и целом вернее и об ъ ективнееиных картин; что наше восприятие – чище, лучше и в любых смыслах правильнеевосприятий иных индивидов; каждый из нас чувствует себя более-менее счастливым только если у него хотя бы временно нет поводов для сомнений в том, что он САМЫЙ умный, или САМЫЙ богатый, или САМЫЙ красивый, или САМЫЙ добрый и искренний, или какой угодно ещё, но главное – САМЫЙ. А то, что жизнь, так или иначе, но щедро предоставляет каждому почву для сомнений в этом – не есть ли предвечное проклятие человечества, вызванное грехопадением, с точки зрения семитской священной традиции? Не в осознании ли своего «Я» отдельнымот других «Я» состоял первородный грех?
А появление «одежды», тесно связанное с возникновением чувства стыда – не есть ли это всего лишь наши черепные коробки, разделяющие на вечные веки любимых и близких?
Впрочем, мы уже говорили об этом в первом параграфе, вскользь, в присущей нам непринуждённой манере, «осудив» сам пространственно-временной континуум, как одну из основных причин всех наших несчастий J.
Короче говоря, что было бы с нами – или даже лучше сказать, кем были бы мы – если бы нашему мышлению вообще был чужд такой приём как сопоставление? Вероятно в этом случае мы вообще бы даже не знали, что такое Р азница; мы не понимали бы, что означает само это слово; и мы, быть может, не ощущали бы границ нашего «Я», и связанные с этими ощущениями всевозможные неприятности обходили бы нас стороной…
Ведь если между чем угодно нет никакой разницы, то понятно, что вся совокупность предметов, явлений и сущностей представляет собой Абс о лютно Монолитное Единство , то есть по сути дела это и есть сам Абсолют, Бог, Параатман и… Круг, центр которого везде, а окружность, согласно Николаю Кузанскому, нигде…
В таком мире, где нет, к примеру, разницы между полом и потолком, между дверью и окном, да и между Небом и Землёй, возможно, в первый миг – пока мы всем своим существом ещё в мире обычном – может стать жутковато, но в миг следующий скорее всего станет ясно, что всего этого там и не нужно! Да и само словосочетание «станет ясно» – некая условность, с помощью которой, находясь здесь, мы говорим о некоем ТАМ– где нет ничего и есть ВСЁ…