Но первый же вопрос, что может возникнуть в тех счастливых и довольно редких случаях, когда МЕТАКОНФЛИКТ реально осознан как таковой — то есть как корень всех бед — это вопрос о том, не является ли он конструктивным!..
Не есть ли то, что всё устроено столь безысходно печально — некое не то «необходимое зло», не то и вовсе лучший вариант в сравнении с остальными?
Предположим, что «Я» едино. Предположим, что в мире нет ничего, что не являлось бы нами, и при этом сие — ИСТИНА, которую невозможно оспорить (хотя бы уже потому, что оспаривать её… просто некому:)). Какую картину мира получаем мы в этом случае? Мира, который абсолютно тождественен нашему «Я» и которым это наше «Я» и является, а кроме этого НИЧЕГО НЕТ.
Первое, что приходит в голову при подобном моделировании — это понимание, что в таком мире, полностью тождественном нашему «Я», отсутствует что-либо, что можно соотнести с тем миром, к которому все мы привыкли.
В таком гипотетическом мире, каковой можно смело, вслед за братьями Стругацкими, назвать МОНОКОСМОМ, нет объектов вообще, но существование СУБЪЕКТА также становится весьма расплывчатым, потому как отсутствие чего-либо, кроме «Я», препятствует осознанию этого самого «Я», поскольку нет ничего, относительно чего можно было бы себя обособить и выделить.
Плюс к этому, скорее всего, ввиду отсутствия объектов, в МОНОКОСМЕ не может существовать и ВРЕМЯ! Хотя бы уже потому, что в монокосме не существует ПРОСТРАНСТВА, для существования которого необходимы объекты, или, точнее сказать, наличие субъектно-объектной дихотомии.
Таким образом, получается, что к монокосму вообще довольно трудно применить такое слово как БЫТИЕ.
Судите сами, пространственно-временного континуума не существует, субъектно-объектных отношений не существует — что же тогда существует? Ответ простой: наше «Я»! Но при этом… оно равно «нулю». То есть оно как бы и существует и не существует одновременно.
А теперь давайте задумаемся… А не так ли это и для нашей привычной реальности?..
Тут я ненадолго оставлю вас, поскольку подобные размышления — конечно, процесс глубоко интимный, да и вдобавок к этому ещё и абсолютно непередаваемый во всех своих нюансах от одного человека к другому.
Однако, как ни крути, всё выходит, что сам выбор наш весьма невелик: либо мы не существуем (в привычном смысле слова), либо мы существуем в страдании, постоянно ощущая (то довольно остро, то более-менее умеренно) своё тотальное одиночество.
Ведь в каком-то смысле любую человеческую жизнь можно рассмотреть как историю болезни под названием «одиночество и бессилие что-либо изменить». Эта болезнь, как и всякая иная, имеет свои кризисы, периоды ослабления, ремиссии; как улучшения, так и ухудшения самочувствия.
Никакому человеку не дано делать того, чего он только ни пожелает — по крайней мере, в полном объёме. Уже в первые годы жизни нам приходится усвоить, что если слишком активно интересоваться миром, находящимся за пределами наших кроваток, можно в совершенно буквальном смысле расшибить себе голову, и в некоторых случаях даже погибнуть.
Далее, в течение длительного периода, неприятные открытия льются как из рога изобилия — и в конце концов мы вынуждены признать, что, по тем или иным причинам, никто из нас не может позволить себе делать то, чего больше всего и желает.
В этот и последующий, уже школьный и студенческий, период нам внушают мысль о том, что якобы, если мы будем делать то, что от нас настоятельно требуется, постепенно мы как бы заработаем, купим, заслужим, завоюем себе право делать то, что нам хочется, хотя бы иногда. Некоторое время мы верим в это. Потом следует новый удар!
Однажды, как бы случайно, всплывают однозначные факты, указывающие на то, что практически все из тех, кто учил нас правилам поведения в «реальном» мире, довольно редко соблюдают их сами. Иногда «они» начинают оправдываться; иногда их оправдания вполне убедительны; иногда мы просто прощаем их, поняв (по аналогии с самими собой), что «они» ведут себя так тоже, в общем-то, не по своей воле, а, как правило, под воздействием так называемых «обстоятельств непреодолимой силы»…