В саду мой старик поставил старинный самовар - он держал настоящий и топил его сосновыми шишками - и повел меня к маленькому, вросшему в землю колодцу под калиной, который выкопал еще мой дед Максим. Колодец стоял почти на границе с соседним участком, немного внутрь отцовского.
- Видишь, что творится? - сказал он раздраженно, - "она" совсем обнаглела.
Я не понимал. Мой старик подошел и глухо пнул, стоящую возле колодца, пузатую бочку с водой - соседскую.
- "Она" скоро лопаты у меня на участке хранить начнет. И рожа, ты бы видел, такая гадская - всё: "Здра-асьте". А глаза гестаповские. Такие вот людей и пытают.
- Так что же? Убрать что ли?
- Убери.
Я опрокинул бочку, вода хлынула в межу и ушла в землю. Старик принес обрезки труб.
- Бери-ка кувалду, да забей мне тут трубы на границе. И проволокой обвяжи. Нечего "ей" тут шастать. Колодец дедушка Максим копал, и стоит он у нас. Это наша "вотчина".
Я вбил трубы, навертел, как хотелось моему старику, проволоки, а потом мы долго пили чай с сухариками, и вспоминали мое детство.
Прошло какое-то время, и мой старик позвонил мне:
- Что ты думаешь с садом делать? Я спрашиваю, потому что моих сил уже нет, ходить туда.
- Нет сил, продавай.
- Ну-ну, не нужна, значит, "вотчина".
Он пофыркал и отключил телефон. А потом, довольно скоро мой старик помер, я же надолго уехал из этих мест. Прошло несколько лет, и меня судьба опять занесла в родные края. Я навестил могилу своих стариков, и, сам не знаю почему, решил сходить в старый отцовский сад.
Та же белая дорожка провела меня под величественными соснами, в ивовых зарослях у ручья так же пели соловьи. Иногда мне казалось, что впереди маячит сутулая фигура отца. Я без труда открыл калитку древних ворот проволочкой (любой пацан умеет) и пошел к отцовскому участку.
Там все изменилось. Вместо убогой лачуги, сколоченной из разных помоечных обрезков, стоял хороший кирпичный дом под черепичной крышей. Груш не было, а было две, даже три теплицы. Но колодец и куст калины были. Меня отделял от них крепкий невысокий заборчик, возле которого копался с велосипедом паренек лет двенадцати.
- Парень, привет. Жарко тут у вас, очень пить хочется - не дашь ли воды из колодца?
Паренек подумал, потом все-таки опустил в колодец ведро и, зачерпнув, поднес его к заборчику. Я глотнул "родной" воды - зубы заломило.
- Живете тут?
- Ага.
- Ну, а соседи как, ничего?
- Гады они. Прямо на меже дубы посадили.
- Зачем же?
- Они нам за колодец мстят. Хотят им пользоваться, а он наш с самого начала. Выкусят.
Я вернул ведро и прошел дальше по дорожке. Удивительно, но вместо домишки "той" с гестаповскими глазами, стоял красивый кирпичный же дом. Рядом стоял автомобиль. Из дома вышла молодая женщина и пошла по участку.
- Здравствуйте, - я ей покивал, - смотрю, какой у вас красивый дом. И участок такой ухоженный.
- Здравствуйте, да, ухаживаем. Нам тут нравится с мужем. Если бы не соседи.
-А что такое?
- Такие, прости Господи, сволочи. Заделали проход к колодцу, а ведь когда-то его сообща копали. На два участка.
Этой истории я не знал.
Вернувшись в город, я зашел в кафе рядом с центром, перекусить, и совершенно неожиданно столкнулся там со Славкой Ферапонтовым.
- Привет, дружище, ты как здесь?
- Привет. А я в Испанию собираюсь. Насовсем.
- Знаешь, давай старика моего помянем, раз уж встретились. Где тебя в Испаниях ловить.
Пока нам несли заказ, я рассказал Славке про свое посещение сада.
- Ты не обижайся, - сказал Славка, - но старый твой сильно накосячил там. Уже и не исправишь.
- Знаю. А ты что же в Испании - без жилья, без земли.
- Про землю-то раньше "им" думать надо было, когда у нас, Ферапонтовых, ее отбирали. У прадеда моего. А теперь мне она ни к чему - обуза одна. Что за жизнь: сидеть за заборчиком и собственное дерьмо нюхать. Живя за заборчиком, об одном думаешь: чтоб тебя все в покое оставили, ну, и превращаешься в "покойника".
Мы выпили водки.
- Кстати, я слышал, все эти сады сносить собираются. Будут строить громадный парк аттракционов.
- И правильно, а то из-за заборчиков скоро по планете пройти нельзя будет.
Мы выпили еще и расстались. Он поехал в Испанию, а я по своим делам. Я знал, что не скоро вернусь сюда, и не скоро навещу своего старика. Возможно, я плохой сын - что делать, я, как Гоголь, "не люблю покойников".