— При чем тут ваши пятерки? Разве за это любят своих детей?
— А за что же?
Прищурившись, Павел с расстановкой произнес в пространство:
— Меня пытается шантажировать такая глупая женщина… Поразительно! Какая самоуверенность…
Она задохнулась:
— Вы назвали меня глупой? Да кто вы такой, чтобы…
— Вздорная, дешевая халда. Хвала Создателю, что мы встретились здесь, в клинике, пока еще ценник не убрали с вашего лица.
Остановив непроизвольно потянувшуюся руку, Изольда процедила сквозь зубы:
— Убирайтесь отсюда! Значит, не боитесь, что все газеты запестрят вашими фотографиями? Ваша фамилия — во всех заголовках «желтой» прессы. Уж фамилию-то я выясню…
— Да ради Бога! — отозвался он равнодушно и неприкрыто зевнув. — Вы повторяетесь. Как это скучно… Чувствуется, что вы вообще скучная особа.
Она бессильно огрызнулась:
— До сих пор никто не жаловался.
— До сих пор вам попадались заурядные личности.
«А Илья?» — едва не вырвалось у нее. Но тут же припомнилось их последнее свидание, и на миг Изольде показалось, что из-под ног уходит привычная почва.
— Уходите! — потребовала она, поднявшись. — Черт с вами, живите, как монах, если вам так больше нравится. Или, может, вы — импотент? Тогда вы не на ту операцию потратились!
Он рассмеялся, выбираясь из кресла:
— Мимо! Вы опять промазали.
— Нет, вы просто баба, вот вы кто! — крикнула Изольда ему в спину. — Морду себе оперировать, разве это мужское занятие?
Обернувшись в дверях, Павел весело подмигнул:
— Артисты еще и гримируются каждый день, забыли? Тоже не мужское занятие.
— Пошел вон! — прошипела она, едва удерживаясь, чтобы не запустить в него чем-нибудь.
Он улыбнулся так, что как ни кипела Изольда ненавистью, на секунду залюбовалась им.
— Девушка, — произнес он назидательным тоном, — к такому личику вам необходимо приобрести другие манеры. Потратьте оставшиеся деньги на хорошего учителя, иначе все пропало.
— Что пропало? — вырвалось у нее.
— Жизнь ваша, моя радость…
А говорили: чудес не бывает. Геля смотрела на свое отражение в большом зеркале, в которое все долгие дни пребывания в больнице она даже не заглядывала, и боялась поверить, что это не какой-то фокус в духе Дэвида Копперфильда… Что это не другая девушка такого же роста и с такими пепельными волосами скрывается за прозрачной пленкой, заменяющей зеркало, и в точности повторяет все Гелины движения…
— Это я, — шептала она уже в тысячный раз, и сама пугалась этих слов.
Этот маленький, точеный носик, изящный овал лица, чистая, розоватая кожа, широко раскрытые темные глаза — разве все это принадлежит ей? Как убедить себя в этом?
Дядя передал ей через медсестру большой сверток, в котором оказалась новая одежда. Он надеялся, что старая ей теперь не к лицу. Развернув пакет, Геля засмеялась от смущения: она никогда в жизни не носила таких платьев, подходивших разве что Монике Белуччи, и босоножек на тонком каблучке. И еще белье… Такое она раньше видела только в рекламных роликах, и даже не пыталась представить, что его можно носить.
Когда она нарядилась, сбивчиво дыша от волнения, заглянул Медведев, приготовивший ей выписку, и громко крякнул от удовольствия:
— Ай да красота! В такие минуты понимаешь, что живешь не зря.
Не сдержавшись, Геля, всхлипнув, впервые бросилась ему на шею, и забормотала, задыхаясь от счастья:
— Это все вы… Спасибо… Это просто… Потрясающе! Вы — настоящий волшебник! Я не знаю, как вас благодарить…
— Ты уже поблагодарила. — Он ласково похлопал ее по спине. — Ну, покажись-ка еще… Поворотись-ка, дочка… Ну, что тут скажешь? Звезда! Остальные красавицы просто меркнут. Ты хоть понимаешь, что если бы внутри тебя не было этого света, то и сейчас ты так не засверкала бы? Хоть сто операций сделай, а душу не изменишь.
Она болезненно сдвинула брови:
— Только никто никогда и не разглядел бы этого, как вы говорите, света, если вы не подарили бы мне такое лицо.
— Я и не дарил, — заметил Анатолий Михайлович тоном ворчливого старика. — За все уплочено, как говорили во времена моего детства. Дядю своего благодарить будешь.
— Конечно, буду! Он мне еще и этот наряд прислал.
Радостно улыбаясь, Геля снова оглянулась на зеркало, и доктор усмехнулся:
— Любуйся, детка. Ты этого стоишь, уж поверь мне. Я ведь не впервые, как ты понимаешь, вижу результат своего труда… Но вот такое преображение — это редкость. Ты заметила, что теперь и спину по-другому держишь? И шея сразу появилась, а то все голова в плечи ныряла… Молодец. Просто молодец.