Впрочем, истинным ядром Номера 10, этаким двигателем всей работы, являлся у нас отдел поддержки. Мы обнаружили это, едва обосновавшись на Даунинг-стрит. Команду составляли дежурные клерки, девушки из Садовой комнаты, посыльные и работники коммутатора; они-то и обеспечивали работу офиса двадцать четыре часа в сутки. Дежурные клерки — это молодые, или младшие, госчиновники, которые сами себе выбирают преемников. Дежурный клерк сидит за столом в приемной, за спиной у него — юный бессловесный посыльный, задача которого — бегать с документами и сообщениями в кабинет на нижнем этаже и обратно. Когда команда премьера находится вдали от Даунинг-стрит, дежурный клерк отвечает на звонки и, если нужно, находит сотрудников по телефону. Особенно незаменимы дежурные клерки по ночам и по праздникам. На Рождество 2004-го именно дежурный клерк принял на себя основной удар последствий цунами, притом почти без посторонней помощи.
Что касается девушек из Садовой комнаты, одна из них постоянно сопровождает премьера и выполняет обязанности контактного лица. Кстати, название этой должности восходит к эпохе Ллойда Джорджа. Во время Первой мировой войны девушек стали нанимать для исполнения секретарских функций, а помещение им отвели на первом этаже, с окнами в сад. Когда в 2003 году у Тони случился сердечный приступ, именно «девушка из Садовой комнаты» позвонила мне и сообщила, что Тони везут в больницу. Она же держала меня в курсе дальнейшего развития событий. И позволила поговорить с Тони как раз перед тем, как ему сделали анестезию; пожалуй, я отнесся к его болезни несколько легкомысленно. Тони же явно нервничал. Поскольку недомогать премьер-министрам категорически не рекомендуется, к инциденту с аритмией Тони следовало подойти очень осторожно. По моему настоянию Джереми Хейвуд сообщил во Дворец, а также секретарю Кабинета министров, а Салли Морган переговорила с Джоном Прескоттом. Я попросил Джека Стро зачитать на следующий день вместо Тони обращение к саммиту Евросоюза в Парламенте; мы также подискутировали на тему, что делать с ядерной кнопкой, пока Тони болеет. На следующее утро Джек Стро зашел в офис с тем, чтобы иметь право сказать: Тони был жив, пока он, Стро, выступал в Парламенте. Мне вспомнилось, как в 1966 году Мао Цзэдуна снимали переплывающим Янцзы с целью показать, что он еще ого-го. Через несколько дней Тони сообщил Биллу Клинтону, что уже некоторое время страдает от аритмии. Клинтон неосмотрительно сделал его слова достоянием общественности. В то же время консультант Тони продолжал утверждать, что никакой аритмии вообще не было. Шери Блэр винила во всем кофе и даже запретила мужу употреблять этот напиток, однако аритмия не отпускала, и Тони снова стал пить кофе, только уже тайком и не дома, а на работе.
Кроме того, имеются работники коммутатора, чьи приглушенные стенами голоса не смолкают на Даунинг-стрит ни на минуту. Годами мы наводили мосты между своими домашними и сотрудниками Номера 10. В результате последние знают по именам наших жен и детей и в курсе всех семейных событий. Работников коммутатора можно сравнить с радистами; сидят они в секретариате Парламента, а не в Номере 10, и мы их не видим. Эти люди располагают не имеющей себе равных базой данных; они могут поймать по телефону любого человека, в любой точке земного шара, в любое время дня и ночи. Их железное правило — не давать телефонных номеров никому, даже самому премьер-министру; зато они соединят вас с кем угодно. В 2000 году, после забастовки водителей грузовиков, газета «Сан» вероломно обнародовала номер телефона наших коммутаторщиков. В результате телефонные линии оказались перегружены, министры не могли дозвониться, и работа всего отдела застопорилась. Мы пожаловались Руперту Мёрдоку; как результат, следующие несколько дней главный редактор «Сан», Дэвид Йелланд, удерживал на лице озабоченное выражение. Нам же пришлось поменять номер.