Шварц рассказал о разговоре с начальством.
— У тебя голова как? — невпопад спросил Саня.
— Голова? — переспросил Шварц, упрямо отказываясь понимать, зачем это Сашке вспоминать о том, как ночью он, поскользнувшись, чуть не раскроил себе голову о камень. — Голова-то ничего как будто, а что?
— А у меня болит, — отозвался с земли Сашка. — Надо бы ее пивком промыть, а, ребята? Не хочешь полечиться “Доктор дизелем”, а?
— Иди ты, — сказал Шварц.
— Уволят, — вслух размышлял Сашка, — я себе сразу “тойоту” куплю во-от на таких шинах — и в тундру! Всю рыбу перепорю. Хрен меня кто поймает!
— Ты-то перепорешь, — сказал Николай и сверкнул желтым глазом.
— А что? — не смутился Сашка. — Хошь, иди ко мне в напарники: мы им всю рыбу выловим, тайгу попалим, а Атласово с Ключами с двумя-то карабинами вдвоем возьмем как-нибудь. Декреты объявим. По правде будем жить, по самой сокровенной правде, — тогда и поглядим, кто кого.
— А меня не возьмешь? — спросил Шварц.
— Куда ж я тебя брошу? — рассмеялся Саня. — Кашу будешь варить. Законник ты. Тебе участие в боевых операциях отрицательно.
В это время зазвонил телефон.
— Во, — отреагировал Сашка. — Видать, увольняют уже.
Шварц снял трубку и услышал незнакомый голос:
— Андрей Андреич?
— Да, кто это?
— Не узнали? Даня Мальцев, из газеты. Что новенького?
— Из какой газеты?
На том конце линии образовался какой-то провал: ни звука. За это время Шварц вроде что-то припомнил, и, когда тот же голос вновь напомнил ему о себе, он извинительно за свою забывчивость произнес:
— Да, конечно, Даня Мальцев. Вместе летали в бухту Медвежку осенью...
Трубка донесла облегченный вздох:
— Я спрашиваю, как там у вас с рыбой? Нерка, говорят, пошла?
— Пошла.
— А! — воскликнул Даня Мальцев удовлетворенно. — Что-то серебрится, нерка нерестится. Работаете, значит?
— Приезжай, — подумав, сказал Шварц. — Если надо.
Как и все профессионалы, которым, собственно, известность и слава не нужна, Шварц журналистов не любил. Но Даня, как-то раз навязавшийся к нему в вертолет на облет побережья, сумел растрогать его. Когда в Медвежке по ним выстрелили из-за камней, Мальцев упал на землю и, нацелив встречь дроби длиннющий объектив, стал как заведенный щелкать. Его снимки очень помогли потом Шварцу, ибо запечатлели и перестрелку, и поротую рыбу, и бутылки у костра, и лица тех пьяных придурков, когда их вели к вертолету. Но главное, он не испугался, когда начали стрелять. Поэтому Шварц повторил приглашение:
— Завтра в рейд едем. Присоединяйся, если хочешь...
Сейчас-то статья в газете не помешала бы.
— Знаешь, Андрей, — замялся Даня. — Сам я не смогу. Но корреспондента пришлю — первый сорт. Прими по-отечески...
Пришла — молоденькая, большеглазая, длинноногая — настоящая соплячка. Даже удивительно стало: зачем прислали? Что такая напишет? От разочарования Шварц не нашел ничего лучшего, как сказать:
— Вы меня извините, Лена... Минут пять придется подождать... Дело.
— Конечно, конечно...
Улыбается, отметил про себя Шварц. И где они только эту гладкую улыбочку берут? Вместе с дипломом получают, что ли? Он видел, как она прошла по коридору к просвету двери и остановилась в нерешительности у порога, заметив распростертое на земле мощное тело Сашки. Тот мгновенно проснулся и тут же, несмотря на красные круги под глазами и ржавую щетину, отряхнув от песка голову, заложил первый круг, яростно пыхтя сигаретой:
— Девушка, а вы про меня напишете?
Она не смутилась и сказала доброжелательно:
— Если вы поедете — напишу.
Сашка предложил ей пива. Она отхлебнула: “Слишком крепкое”. Сашка пошутил. Рассмеялась. Черт побери, она что, задницей вертеть сюда пришла? — со злостью подумал Шварц, но тут же устыдился своих мыслей: господи, вспомни себя в ее годы, когда ты...
— Лена! — справился с собой Шварц. — Подходите, как освободитесь!
...когда ты глушил из кружки спирт, чтобы забыть страх и отчаяние мальчика, впервые уходящего в одиночество моря от материнского берега; вспомни женщину, на которую ты лез и которую пытался целовать своим мокрым ртом, чтобы показать, что тебе все нипочем...