внидя в Аристотелевы врата:
времени в едином собраться миге,
стать пространству точкою неспроста.
Г олодом начнется пора раздоров,
смерти приносящая урожай, —
всем злодей покажет суровый норов,
соглашайся с ним или возражай.
Г орода дремучим займутся лесом,
в коем расплодится рыскучий зверь,
сотворенный резвым, но бестелесым,
ибо вход и выход — не там, где дверь.
Г осударство, граждан своих глотая,
в стороны раздастся, набрав объем,
но пора свинцовая, не златая,
не замедлит установиться в нем.
Д воицу могучую третий хилый
переборет, ибо взамен телес
обладает многой духовной силой,
разума великий имеет вес.
Дни, недели, месяцы, годы, веки
с грохотом проносятся все бойчей,
целый мир, таившийся в человеке,
раздробя на тысячу мелочей.
Древний прах великого властелина
потревожат, снявши с лица печать, —
нужен только повод, коль есть причина,
хоть ничтожный, чтобы войну начать.
Дыры порубежные как ни штопай,
рваные границы как ни латай,
Азия придет завладеть Европой,
не в открытой битве, — молчком и втай.
Евва, соблазнивши в Раю Адама,
горсть семян со древа добра и зла
прихватила, чтоб разбросать их сямо
и овамо, наземь едва сошла.
Евнух, отрастивший срамные уды,
заново восставит себя в правах,
утварь драгоценную и сосуды
отберет путем топоров и плах.
Единица, высшим владея даром,
больше сотен тех, кто лишен того, —
разбивайся, нет ли они по парам,
не составят целое существо.
Естьли рассеченное воедино
тело соберется твое сполна,
про тебя “ни родина, ни чужбина”
вряд ли кто посмеет сказать, страна!
Жадно съест мохнатая паучиха
оплодотворившего паука, —
ей по скорбных днях обернуться лихо
скромной чадолюбицей на века.
Ж ениха с невестой найдут в оковах,
освоб о дят их, но возьмут взамен
молодость и свежесть во имя новых
милостей, что хуже стократ, чем плен.
Женщина над всем воцарится миром,
одержима похотью и нагла,
хлеб — убогим, кров предоставит сирым,
обобрав достаточных догола.
Жертвуя собой и своим покоем,
лишь и можно в тех обрести себя
выражениях и делах, по коим
поздный суд не страшен тебе, трубя.
З апад на Восток потечет походом,
но, считая вышедших супротив,
по своим удар нанесет свободам,
за победы бедами заплатив.
Звездам — гаснуть, вспыхивать, гаснуть снова,
рассыпаться, скатываться — шарам
тел небесных, — внутренняя ж основа
мироздания — освещенный храм.
Здания, с устойчивых оснований
сдвинувшись, восторженно в пляс пойдут, —
после мятежей и кровавых браней
совершится несправедливый суд.
Знания плодят, раздаваясь шире,
вред непоправимый среди людей, —
только сокровенными вряд ли в мире
хоть один воспользуется злодей.
Игом тяготиться не будут люди,
естьли пряник чередовать и кнут, —
пляской Саломеиной и на блюде
головой Крестителя круг замкнут.
Из-за гор появится самозванец,
зла не различающий и добра,
возвратит изгнанников и изгнанниц,
но падет — повержен — от топора.
Имена заменят набором чисел,
на слова немой наложа запрет, —
первого, кто выю свою возвысил,
трижды обезглавят, — и петел вспет.
Истину забрызгают грязной ложью,
опорочат верность и чистоту, —