Чтение в непогоду
Кублановский Юрий Михайлович родился в 1947 году в Рыбинске. Окончил искусствоведческое отделение истфака МГУ. Поэт, критик, публицист. Живет в Переделкине.
Восьмиречье
1
В сумеречной Оливии,
жадной до винограду,
кто-то у Тита Ливия
как-то попал в засаду.
И под звездой неяркою,
как огонёк спиртовки,
Луций там шёл и палкою
маков сбивал головки.
2
Так завсегда в истории
с древних времен – до наших:
лечатся кровью хвори и
пайкой остывшей каши.
Кто не со знаменосцами
ходит, тому в охотку
схваченную морозцами
пробовать черноплодку.
3
Было у многознающих
некогда место сходок:
много тогда ветшающих
там береглось находок
для старика влюблённого
иль сухаря слависта –
в сумраке захламлённого
логова букиниста.
4
Нынче иные улицы
и племена иные,
вижу, на них тусуются
дикие, сетевые.
Клерками стали хлопчики,
жертвы чужой поклёвки,
а у девиц над копчиком
прямо татуировки.
5
Долго же я, не мудрствуя,
видимо, прожил мигом!
Стал только в годы смутные
трезв, наклоняясь к книгам.
Слёзные только пазухи
что-то поизносились.
В тёмно-зелёном воздухе
кроны вдруг взбеленились,
6
но и смирились сразу же.
Здесь, в Епифани, в Луге
Третьего Рима, кажется,
есть где-то арки, дуги.
Ведь не за то ли ратуют
и молодые руки
и возле губ покатое
ночью плечо подруги?
7
В сумерки позднелетние
вовсе не для прогулки,
Отче, впусти в последние
здешние переулки!
Маму, быть может, выручу,
бедную атеистку,
если подам привычную
за упокой записку.
8
В сумерки рудниковые
выходец из глубинки,
я не люблю пудовые
свечи – родней тростинки.
На Арарате, выше ли
в залежах свежих снега
вдруг задышали – слышали? –
рёбра того ковчега.
Обнова
Когда, чуть гордясь обновой
и собираясь в путь,
повязываешь медово-
бледный платок на грудь,
вижу уже, какою
птичкою отчих мест
сумеречной порою
сядешь ко мне на крест.
Чтение в непогоду
Г. Кружкову
В пору дождя упорного
сядем в кружок у свечки.
Тайнопись в виде дёрганых
холмсовских человечков
выглядела бы глупою
выходкою нахала,
но под рабочей лупою
сыщика-маргинала
вывела на виновника:
из-за кого у дому
стали кусты терновника
принадлежать другому
с ягодами чернильными,
можно сказать, фамильными.
В траурных шляпах с сетками
дамы идут, не слышат,
как плавниками-ветками
снулые клёны дышат
на безымянном кладбище,
то бишь овечьем пастбище…
13.1Х.2009
* *
*
В рост крапива возле развалин храма
обжигала локти, цеплял репей.
А когда подрос, вразумляла мама,
провожая сына в Москву: “Не пей”.
Твердо помнит живность свои зимовья,
только не такой человек как я,