Не обращая внимания на Глеба, похожий на больного спрашивал непохожего:
— Вы действительно думаете, что борцы с режимом и жертвы режима должны каяться наравне со всеми?
— С одной стороны, никто ничего никому не должен, а с другой стороны, и это будет по сути вопроса, — конечно должны. Мы все принадлежим этому социуму и этому времени, мы каждый отвечаем за то, что было, даже если это было не с нами…
Глеб пошел по коридору к окну. На стенах коридора висели картины — лесные пейзажи. На одной был изображен лось. Глеб вспомнил водителя и его предложение.
Внезапно ему пришла в голову мысль продавать веники прямо с грузовика. Причем вдали от бань. Где-нибудь, скажем, на Сенной площади. Он словно разговаривал с Ксюшей. Представь, говорил, ты идешь по Садовой, ни о каких банях не думаешь, а тут грузовик стоит и продают банные веники прямо с борта. Дешевые. Не важно, ходишь ты в баню или нет, — увидев такое, сразу поймешь, как тебе повезло. Что это шанс. Шанс — не упустить веник. Мало ли что. А то уедет. И купишь веник, да еще не один. Не себе, так друзьям, родителям, знакомым. Неужели не купишь? Я бы купил.
Боже, о чем это я? — испугался Глеб своего монолога.
— Вы — муж?
Врач приближался.
— Муж, — сказал Глеб и сглотнул слюну.
— Ей, оказывается, делали инъекцию иммуноглобулина. Час назад, она правильно говорит?
— Где-то так. Еще не было пяти. — Он удивился: неужели прошел только час и так уже много произошло событий? — Но я не знаю, что за укол.
— Иммуноглобулин. Вообще-то иммуноглобулин обычно легко переносится, но в некоторых случаях бывают небольшие осложнения, чаще всего после первой инъекции. И потом, знаете ли, индивидуальная непереносимость, это все такие материи тонкие!.. А что за сыворотка? Чье производство, не знаете?
Разговаривая, врач теребил рукой белую ленточку.
— Наше? Австрийское?
Смотрел он чуть в сторону, мимо Глеба.
— Я же сказал, я не знаю, что за укол. В соседнем здании делали. Можно узнать.
— Да не надо. Все хорошо, ложная тревога. Сейчас все пройдет, уже, считайте, прошло. Температура упала, пациент успокоился, дремлет. Ну, будет слабость час-другой, это не страшно.
— То есть это не энцефалит?
— Когда присасывание клеща состоялось? Вчера?
— Вчера вечером сняли.
— Сутки всего. Нет, это не энцефалит и не боррелиоз. Там как минимум суток двое-трое пройти должно, а обычно болезнь себя обнаруживает через неделю после укуса, может и позже. Инкубационный период где-то до двадцати дней, где-то так… Должен вам сказать, что, насколько мне известно, нынешний эпидемсезон на инфицированных клещей не богат. Шансов заболеть у вашей жены немного. Ничтожно мало, я бы сказал.
— Ух, как вы меня успокоили!
— Тут у нас два варианта. Через полчаса, максимум час мы убеждаемся, что ваша жена жива и здорова, и отпускаем ее с вами на все четыре стороны. И второй, но это уже исключительно для успокоения вашей совести, так сказать. А наша совесть всегда спокойна, можете не сомневаться. Короче, мы помещаем ее до утра в отдельную палату. У нее есть страховой полис?
— Нет, мы не взяли.
— А печать в паспорте?.. ну, вы понимаете, я о чем?
— Печать есть!
— В общем, в отдельную палату, пусть отдохнет, выспится. Дадим витамины. Без присмотра не оставим. Только должен предупредить, палата — платная.
— Хорошо. Я заплачу. Сколько?
— Вам скажут, — небрежно произнес доктор. — Вот и ладненько.
— Доктор, а можно, я тоже останусь с ней — на всю ночь.
— Это что, в качестве сиделки, что ли?
— Ей будет спокойнее, я уверен.
— Необходимости в этом не вижу, но… У вас есть печать в паспорте?
— Конечно есть!
— Мы можем проще поступить. Предоставить вам обоим палату на два места. Она стоит ненамного дороже — примерно на треть.
— Я согласен, доктор, — сказал Глеб. — А рано утром мы домой.
— Уже? Вы так торопитесь? Нет, нет, я не задерживаю… Погуляйте-ка чуть-чуть, у нас черемуха в саду, шиповник, вон вечер чудесный какой, а вам пока подготовят. А насчет финансовых вопросов потом подойдут, не волнуйтесь. Я денежными делами не занимаюсь.