Можно и так посмотреть: деду сто рублей не нужны, раз он даже при деньгах роется в урнах, это очень важный момент, потому что тогда сто рублей вовсе не мзда и не спонсорский дар, а действительно плата. Плата за то, за что хотел ее дед получить, — за бесплатный журнал! Сексуальных услуг. Изъятый из урны.
Значит, прав Говнюков: Лев Лаврентьевич за сто рублей купил бесплатный журнал.
Значит, прав Говнюков: Лев Лаврентьевич лох!
И это притом, что не знал Говнюков, откуда журнал, — не знал, что из урны! И что сам Лев Лаврентьевич выбросил в урну — не знал! А если бы знал?
Нет, какой Лев Лаврентьевич лох, не дано даже знать Говнюкову!
Это удар. Под ногами земля пошатнулась.
Лев Лаврентьевич думал: что ж ты делаешь со мною, дедуся? Хорошо, я критичен к себе в мере той, что и к миру. А другой человек? А другой человек без морального стержня, стержня может и вовсе лишиться (речь идет о морали), потерять в человечество веру, сползя на стезю дозволенья всего, что в мозгу уродится, — это ль будет не грех?
Надо полагать, 150 — оптимальная доза, когда думает мозг лучше всего.
Лев Лаврентьевич остановился.
Еще один городской сумасшедший по воде, как посуху, промчался на велосипеде; некто вышел из хозяйственного, вооруженный, как пикой, длиннющим плинтусом; проворный эвакуатор поспешно приступил к пленению неверно припаркованной “девятки” — а Лев Лаврентьевич все не мог успокоиться, все стоял на месте, не двигаясь, — итожил промахи и ошибки.
Много было ошибок, начиная с той, что родился. И то, что женился. И то, что послушался Петю, соблазнился местом в машине и поехал жене за подарком (все равно ж не купил!..), и то, что журнал сексуальных услуг согласился выкинуть в урну, и то, что снова его ж и обрел… за сто рублей… но и это не все! То, что он позвонил той “одетой”, это тоже ошибка! И серьезнее всех!
Глядя на водосточную, словно вспотевшую трубу, он осознавал всю серьезность последней ошибки.
Его мобильник засвечен. Он попал в базу данных. Его теперь просто найти. Естественно, будут искать, обязательно будут искать. Вызвался и не пришел. Секс-бизнес не прощает обмана. По существу, он поступил как телефонный хулиган: сделал фиктивный заказ (или правильно как называется?), только это не то, с чем допустимо шутить. Возможно, она отказала другому клиенту, рассчитывая на скорый визит Льва Лаврентьевича, следовательно, Лев Лаврентьевич — причина ущерба, урона, потерь, как моральных, так и финансовых. Даже больше финансовых, чем моральных. Ему позвонят и спросят, где он. И объяснят, что за базар принято отвечать. Как бы то ни было, теперь от него не отстанут. Ему будут звонить и предлагать услуги известного рода. Даже ночью. Нет, именно ночью. Когда он спит (или не спит) в одной постели с женой. Которой не купил сегодня подарка.
Через перекресток проехали одна за другой снегоуборочные машины. Зачем — если сугробы растаяли?
Один выход — заказ отменить. Сейчас же. Пока ему не позвонили оттуда.
Не ждать оттуда звонка.
И он позвонил — отменить.
— Опять я, — сказал Лев Лаврентьевич.
— И где ж мы гуляем?
— К сожалению, обстоятельства изменились. Я не смогу.
— Что значит “я не смогу”? Где-то бродите рядом — и вдруг “не смогу”?! Что за дела. Приходите, не пожалеете. Нам никто не помешает. Я жду. Давайте, давайте.
— Вы правда избавляете от депрессии? — спросил Лев Лаврентьевич, потому что ему действительно было интересно услышать ответ.
— И от комплекса вины. И от дискомфортных переживаний.
— Получается?
— Еще как!
— Позвольте сознаться: не верю. Никому не верю, а вам особенно.
— Миленький, да ведь это ж надо на себе испытать, прочувствовать, а уж потом — верю, не верю. Я высшей квалификации терапевт. Я работаю с гарантией, как-никак.
— Но без интима, — попытался поддеть ее Лев Лаврентьевич.
— Только не говори, что тебе нужен интим. Солнышко, тебе общение надо, а не интим. Я ведь знаю, с кем дело имею.
— А в чем гарантия, интересно? (И действительно: в чем, интересно, гарантия?)
— Месячная отсрочка от суицида после одного сеанса.
Звучало весомо.