Над этими текстами, опубликованными впервые в 1912 году, Арсеньев работал несколько лет, собирая материалы в путешествиях 1903, 1906 и 1907 гг. Здесь, в частности, публикуется и загадочная “Легенда о царе Куань-Юне”. В примечаниях пишут, что “первая „полноформатная” статья Арсеньева представляет большой интерес тем, что документирует особенности его познавательного процесса, несет в себе признаки эволюции от военно-востоковедческой практики к научно-художественному творчеству”.
Тему “крайнего востока России” тут развивает и Владимир Соколов — статьей “Арсеньевская история: онтологическая бдительность в эпоху перемен” (она же открывает и 3-й том только вышедшего в издательстве “Рубеж” Собрания сочинений В. К. Арсеньева). Тему КВЖД (Приморье, русский Шанхай) в альманахе представляет документальная повесть Александра Силина “Таня”.
Дионисио Гарсия. О “феномене” Мамардашвили. — “Вертикаль. XXI век”, Нижний Новгород, 2012, выпуск 37.
Жесткий, если не сказать сильнее, “путеводитель” по высказываниям покойного философа, что-то вроде “развенчания мифа”. Разменявший девятый десяток автор — “русский испанец”, музыкант, иконописец, переводчик, реставратор, философ (так пишут в аннотации). Коротко говоря, Д. Г. считает, что воздействие Мамардашвили на читателей и слушателей сродни непонятному гипнотическому воздействию.
Наталья Громова. Ключ. Архивный роман. — “Знамя”, 2012, № 11 <http://magazines.russ.ru/znamia>.
“Конечно же, почти все знают, что советский человек, а еще более советский писатель был трагически, а порой и комически раздвоен, существовал с двумя, а порой и с несколькими лицами сразу. Слабым утешением была мысль, что в частной жизни он — настоящий, а в общественной — искусственный. Жизнь показывала, что в период общественных катаклизмов все путалось местами, и вчерашние близкие друзья становились врагами, жены предавали мужей, дети — отцов. <…> Никто не стал советским поэтом или писателем сразу, в конце двадцатых все были еще очень разными. Они еще не представляли, что будут на беспрерывных собраниях в конце 30-х призывать бывших товарищей к ответу и предлагать свои услуги в качестве палача. К этому состоянию надо было прийти. Перебирая бумаги в доме Луговского, я столкнулась с ошарашивающими документами. Огромное покаянное письмо поэта Петровского в партком Союза писателей, письма Луговского, исполненные тревоги и нарастающего ужаса.
Я пошла в архив литературы и искусства и стала целенаправленно и сознательно выбирать оттуда бумаги знакомых мне литераторов в границах определенного времени: от середины до конца 30-х годов. Меня стало сшибать ураганным ветром. <…> Я поняла, о чем надо писать книгу — о Превращении”.
Андрей Грохольский. Мои свидетельские показания, или Тридцать лет спустя. О Вампиловском книжном товариществе. — “Рубеж”, Владивосток, 2012, № 12 (874).
Свидетельство о разгроме летом 1982 года литературно-читательского сообщества, душой которого был прозаик Борис Иванович Черных (получивший пять лет лагеря и три года ссылки по 70-й статье УК РСФСР). Среди обвинений — издание под копирку “Литературных тетрадей” (самодельное периодическое издание товарищества), распространение сам- и тамиздата. Имя Вампилова в названии — духовный символ.
“Мы не ставили перед собой определенных политических целей. Самой „политической” можно было назвать идею вампиловцев распределиться всем вместе после окончания университета в одну деревенскую школу или в один район и создать там некую „территорию свободного духа”. Мы были одинаково юны, но не были политически однородны. У каждого были свои — нет, пока еще не убеждения — предпочтения: монархистские, анархистские, социал-демократические, либеральные, национал-патриотические. Если проецировать все это на современное общество, то получается вполне обычный политический спектр. Объединяло нас тогда, пожалуй, одно — неприятие партийно-бюрократической системы и идеологии, которая воцарилась в СССР. Наверное, всех нас можно было назвать антикоммунистами, и, как это ни парадоксально, самым коммунистом тогда среди нас был наш старший товарищ — Борис Черных. По крайней мере, Борис Иванович лучше и глубже всех нас был знаком с работами классиков марксизма-ленинизма, которые он всегда критически примерял к действительности…”
Прозаик и журналист Борис Черных умер в прошлом году. В издательстве “Рубеж” (серия “Архипелаг ДВ”) недавно вышла книга его избранной прозы “Эрька Журо, или Случай из моей жизни”. После освобождения из ссылки рекомендацию в СП ему давал Фазиль Искандер.