Марк Перах. Взлет и падение библейских кодов. — “Континент”, № 103 (2000, № 1, январь — март).
Очень интересное критическое исследование так называемых библейских кодов — будто бы зашифрованных в тексте Книги Бытия (на иврите) предсказаний, вплоть до убийства Ицхака Рабина и СПИДа. Автор статьи считает эту мировую (с 1994 года) сенсацию мнимой, так как такие “коды” — последовательности равноотстоящих букв — можно при желании найти в любом длинном высокоорганизованном тексте хоть на иврите, хоть на английском или русском языках.
Михаил Поздняев. Авалиани, повелитель оборотней. — “Огонек”, 2000, № 20, июнь.
Беседа с Дмитрием Авалиани, который пишет палиндромы . “Тут, кроме русской тоски, соблазн чисто средневековый: нарисовать знак Макрокосма, после чего вдруг выскочит из камина черный пудель... Никакой пудель не появляется. Но это не значит, что игра лишена смысла. Смысл игры в самой игре, как цель поэзии — поэзия, по формуле Пушкина... Меня всегда интересовало, возможна ли еще эврика в поэзии. По большому счету моя эврика не в палиндромах, а в том, чем я занят последние лет семь. „Палиндром” по-русски перевертень, а тут — листовертень. Берется лист, на нем пишется слово или фраза, которые, когда перевернешь лист вверх ногами, тоже читаются, только это уже совсем другой текст... Пишешь: „ЧЕГО БОГУ НАДО”, переворачиваешь — и видишь: „ОДНА ЛЮБОВЬ” (тут есть некоторая натяжка. — А. В. ). Когда такое получается — это же чистый восторг! А если не получается — на нет и суда нет... Что в принципе соответствует объяснению моего имени у Флоренского, в его книге „Имена”: поиск во мраке...” См. подборку палиндромов Авалиани в “Новом мире” (1994, № 10).
Ежи Помяновский. “Понять умом Россию”. Беседа с Катажиной Яновской и Петром Мухарским. — “Новая Польша”. Общественно-политический и литературный ежемесячник. 2000, № 5 (9).
“Я часто ездил к нему (Пастернаку. — А. В. ) в Переделкино. Как-то раз на дачу к Пастернаку внезапно ввалился пьяный секретарь Союза советских писателей Фадеев. „Видишь, Боря, не могу я в таком виде домой явиться, ты же ее знаешь...” — пробормотал он. Пастернак постелил ему на старой кушетке, прикрыл шалью жены своей, Зинаиды Николаевны. Фадеев вроде бы уснул, но спустя минуту вдруг поднял голову и абсолютно трезвым голосом сказал: „Ну и что после нас останется, Боря? Только твои стихи и ”Двенадцать стульев”””.
Дмитрий Поспеловский. Сталин и Церковь: “конкордат” 1943 г. и жизнь Церкви. — “Континент”, № 103 (2000, № 1, январь — март).
Интересные архивные документы.
Дмитрий А. Пригов. Конец 90-х — конец четырех проектов. — “Художественный журнал”, 2000, № 28-29. Электронная версия: http://www.guelman.ru/hz
“Интересно проследить, как человечество проигрывало эту утопию нечеловеческого, особенно на примере фильма „Alien” („Чужой”). Четыре его серии снимались на протяжении двенадцати лет. Причем, если в старых фильмах основной мифологемой нечеловеческого было некое порождение человека, которое оказывалось в конечном счете человеку же враждебным и лишенным способности к существованию (старая парадигма, идущая от „Франкенштейна”), то в последней серии появилась совсем другая тенденция. Так, в этом фильме на Землю, после жестокого противостояния чудищам, в качестве представителей победившего антропологического летит кто — <Рипли>, которая сама полумонстр, кроме нее — биоробот, который как бы не человек, еще какой-то безногий обрубок, который даже сам не в состоянии передвигаться. И единственный из четверых представитель чисто антропологического начала — это страшного вида огромный негр. Мир в этом фильме делится уже не на Alien’ ов (Чужих) и людей, а на хороших эллиенов и хороших людей, с одной стороны, и на плохих эллиенов и плохих людей — с другой. Все это очень симптоматично... Это подготовка человечества к неким глобальным изменениям”.
Пушкиниана. Все книги 1999 года. Подготовил Олег Трунов. — “Книжное обозрение”, 2000, № 23, 24, 25, 26, 27.