Бушлат я все же бросаю в сенцах и в дом вхожу налегке.
Галя стоит перед зеркалом с поднятыми к голове руками, оборачивается и начинает смеяться. Я корчу рожу, и она успокаивается.
“Машке еще так покажи — оборется. А в честь чего все же парад?” — “А у тебя?” — “Да я-то, господи... год целый халат лежит”. Мы стоим рядом и смотрим на эту парочку в зеркале. Я делаю вот так вот, и она опять заливается. Такими нас Машка и застает... такими вот.
Дочь молча раздевается, относит сапожки к котлу и подходит к нам с бумажкой, с полусотенной. “Вы что, газ теперь этим разжигаете?” И дольше не может сдерживать смех — хохочет, прячется за мать, только что пальцем на меня не показывает — вот так уделал меня Константин Подшивалов.
ЖУЖИК
Год назад я ездил подрабатывать в город на машине из прошлого века, из прошлой жизни — на “Запорожце”. Середина зимы устоялась серой, сырой и промозглой, но для перегретого двигателя — в самый раз. Летом на тех же километрах приходилось дважды останавливаться, чтобы остудить надорванное сорокасильное сердчишко, а теперь только давай вали под семьдесят без остановок. Отопитель после давнего возгорания не работал, но я обходился без простуд, пододевая тренировочные штаны с начесом, теплый свитер, и всю дорогу курил в приоткрытую форточку — если это имеет какое-то значение. Курил, подруливал в сторону ветра и настраивался на очередную поденку. В одном месте меня называли дизайнером, в другом — оформителем, в третьем — просто верстальщиком, и везде мой потрепанный, морковного цвета Жужик приходился как-то очень кстати. Над нами охотно подтрунивали, когда ну просто не о чем было говорить, нас пускали в стойла, где отечественная “классика” в принципе не появлялась ни гудком, ни колесом, нам прощали нередкие опоздания и неявки, а неуклюжей басней о том, что ГАИ пропустило нас в город за дополнительную плату, я однажды чуть не удвоил свои расценки.
Нормально начинался и этот день: покапризничав, Жужик завелся, на заправке утренняя очередь к нашему приезду рассеялась, асфальт на дороге — катись хоть на лысых. Нимало не огорчило меня и отсутствие новых заказов в рекламном агентстве, а то, что газету с отглагольным названием типография отказалась печатать до полного погашения долга, даже втайне порадовало: тут оплата у меня была повременной, знай только отмечайся в бухгалтерии. В редакции было тихо, хозяин уже наведался, опять был базар о низких доходах от рекламы, о больших возвратах тиража из розницы — меня же это никак не касалось. Из солидарности я все же разделся в общей комнате, выслушал горячий шепоток корректорши, похмыкал-покивал и спустился покурить во внутренний дворик. Там и наткнулся на хозяина, задержавшегося у строителей во флигеле.
Мне бы просто поздороваться с ним и закурить в сторонке или уточнить расклад и тут же отпроситься на сторону — я же полез с советами. Газету надо закрывать, самый тот момент. Окупаемой она никогда не станет, да и пиариться в чужих — в семь раз дешевле. “Ты давай не умничай, — оборвал меня хозяин, — долг от этого никуда не испарится. Ты свои рамки рисуешь — и рисуй, с остальным я сам разберусь”. Тут бы мне и заткнуться, но ведь ясно же: долг можно покрыть, сейчас же распродав оргтехнику, пока не изношена… “Все, я понял тебя. Ты нахватал заказов по всему городу, и мы тебе уже никто. Можешь хоть сегодня отваливать. Ты же у нас авансом работаешь? Получил на Рождество? Мы в расчете”. Сел в свою иномарку и вырулил со двора. Молодой, лет на пять старше моего первого сына. И не коммерс вроде. Черти меня надрали некстати… Надо было возвращаться к редакционным, но прежде следовало найти слова на прощание. Ладно, я оденусь и уйду, уеду, но они-то останутся и ведь что-нибудь придумают и выкрутятся без меня, и никому, кроме них, не нужная газета снова будет выходить, и кипы возврата заполнят наконец темные углы и выползут в общий коридор офиса… Нет, это было совсем не то. Я поднялся наверх, картинно развел руки и сказал, что одного Жужика мало продать для покрытия долга, а за меня настоящую цену не дали, — и простился. “Нет, правда, что ли, насовсем?” — не поверила корректорша. Я сказал, что точней — восвояси, и закрыл за собою дверь.
Жужик не успел остыть и завелся сразу же. В городе оставалась еще пара мест, где со мной захотели бы иметь дело, я выехал к одному из них; судя по припаркованным машинам, хозяева были на месте, но в последний момент передумал и прокатил мимо. Отсюда я еще успевал вернуться на свою привычную дорогу домой, но прозевал один поворот, другой, а третий не стал и искать, решив выбираться на объездную. Обычно я лишь пересекал ее, вернее, пролетал над ней по виадуку, а тут предстояло прокатиться добрый десяток километров по новой трассе, пуск которой освещала и оставленная мной газета. Действительно, не выперли же меня, самому давно следовало бросить никчемное занятие — не любой же ценой зарабатывать невеликие деньги…