Звонит телефон, и я почти уверен, что это ошиблись номером. Вечно они спрашивают то земельный комитет, то какого-то Алика.
За рюмкою смолы
Кабанов Александр Михайлович родился в 1968 году в Херсоне. Закончил Киевский государственный университет им. Т. Г. Шевченко. Автор четырех поэтических сборников. Главный редактор “Живого журнала” (Киев); живет в Киеве.
* *
*
Напой мне, Родина, дамасскими губами
в овраге темно-синем о стрижах.
Как сбиты в кровь слова! Как срезаны мы с вами —
за истину в предложных падежах!
Что истина, когда, не признавая торга,
скрывала от меня и от тебя
слезинки вдохновенья и восторга
спецназовская маска бытия.
Оставь меня в саду на берегу колодца,
за пазухой Господней, в лебеде...
Где жжется рукопись, где яростно живется
на Хлебникове и воде.
* *
*
Где случай нас подстерегает
в кустах из-за угла.
И меж лопатками пронзает,
как бабочку — игла.
Поэт, захваченный игрою,
вышептывает стиш:
— Зачем, с кащеевой иглою,
ты на огонь летишь?
Рифмуй, поигрывай словами,
не твоего ума…
Там не костер трещит дровами,
а догорает тьма.
Над нею не согреешь руки,
не приготовишь хлеб.
Она рождает свет и звуки
для музыки судеб.
Ворчит, бессмертье коротает
за рюмкою смолы.
Ей, как пластинке, не хватает
моей иглы.
* *
*
Давинчи — виноград, вишневый чех де сада,
и все на свете — кровь и нежность, и досада!
А если нет любви, зачем, обняв колени,
ты плачешь обо мне в пятнистой тьме оленьей?
На завтрак шелестишь вечернею газетой
и веришь тишине — мошеннице отпетой.
Ее базарный торс прозрачнее медузы,
куда она несет за волосы арбузы?
Давай уедем в Рим, начнем дневник уныло,
по капельке раба — выдавливать в чернила.
Пусть за углом судьбы — нас не спасут полбанки,
лишь музыка еще невидимой шарманки!
...напрасные слова, дефис, бычки в томате
и сонная пчела на медной рукояти.
Из перехваченного письма
Крымские твои сумерки, узник пансионата —
в красных и фиолетовых буковках от муската.
У Партенитской пристани — ветрено и скалисто,
некому переписывать книгу о Монте-Кристо.
Море чихает в сумерках контрабандистской лодкой,
и Аю-Даг с похмелья цепью гремит короткой.
Скрылась луна в серебряном шлеме мотоциклиста:
некому переписывать книгу о Монте-Кристо.
Знаешь, не все мы умерли или умом поехали.
Нас заманили в сумерки дудочкою ореховой.
Мы опускались в адские брошенные котельные
и совершали подвиги маленькие, постельные.
Местные долгожители нас называли крысами
и полегли от ящура, в небо под кипарисами.
Пишет тебе, последнему брату, однополчанину: