Выбрать главу

Поэма для героя. Беседа поэтессы Алины Витухновской и метафизика Гейдара Джемаля. — “Завтра”, 2006, № 24, 14 июня.

“Дело в том, что современный герой возникает с того момента, как разрушается сословное общество, и соответственно сословие воинов, каста кшатриев, носителей страсти, силы, жертвы, уходит из системы пирамидальной организации — так же, как и другие касты. Буржуазия тоже исчезает. И низший слой, вайшьи и шудры, организованные в качестве пролетариата или рабской рабочей силы, тоже исчезают, потому что после 1945 года возникает гомогенная человеческая масса, которая крутит некое колесо, поднимающее какую-то часть к финансовому успеху и бросающее остальных вниз. И между Березовским или Соросом или каким-нибудь маргиналом без денег нет никакой разницы — они принадлежат к одному люмпен-пространству. И те, кто имеет корни в касте воинов, оказываются за рамками социума и образуют так называемый дальний аутсайд. Дальний, потому что есть ближний аутсайд — художественно-богемный, маргинальный, который более-менее включен в это пространство…” (Гейдар Джемаль).

Поэт и музочка. Неизвестная пассия Сергея Есенина. Публикация Сергея Шумихина. — “Политический журнал”, 2006, № 22, 19 июня.

Вспоминает — в 1957 году о 1923 годе — Агнесса Рубинчик: “Наконец извозчик нас довез до какого-то дома. Я пошла за Есениным. Он привел меня в какую-то квартиру и оставил одну в темном коридоре. А сам куда-то исчез... Итак, я одна в темном коридоре. Слышны только возня и шорохи. Наконец мы вошли в комнату. Моим глазам представилась двуспальная кровать в очень беспорядочном виде. Помню белые батистовые панталоны в кружевах, неизвестно чьи, а на мне была белая батистовая рубашка, отделанная русскими кружевами, через которое просвечивалось мое бронзовое тело. Что такое любовь? Наблюдали ли вы, как две звезды стремглав впадают одна в другую и, слившись, как бы исчезают? Я испытала в эту первую брачную ночь такое безграничное и бескрайнее слияние, что мы растворились в этом чувстве. Есенин говорил, что, только приобщившись к древней культуре, которую несет в себе такая еврейка, как я, он теперь может писать по-настоящему. „Теперь я буду писать о любви”. Когда я проснулась, первое, что я заметила, — это бледно-желтовато-розоватую руку, которая страстно и нежно обвила меня…”

Дмитрий Пригов. Спасительная жизненная рутина. Беседу вел Юрий Безбородов. — “Взгляд”, 2006, 18 июня <http://www.vz.ru>.

“ — Дмитрий Александрович, почему вы кричите кикиморой?

— Кикимора — это условное обзывание экстатического имиджа поэтического поведения, в котором наличествуют и буддийские элементы, и православные, и африканские. Это один из имиджей, в которых работаю и который встраивается в немалый ряд остальных высветляющих друг друга именно как имиджи. Ну, для публики это предстает просто в виде саунд-перформансов”.

См. также беседу Дмитрия Пригова с Дмирием Бавильским: “Топос”, 2006, 19 и 20 июня.

Дмитрий Пригов. Мир. Труд. Май. — “Топос”, 2006, 19 июня.

“Помню, когда сыну исполнилось пять лет, повез я его в культурно-познавательных и воспитательных целях ознакомиться с прекрасными (во всяком случае, утвержденными в качестве таковых в культурно-интеллигентском сознании) историческими местами старой Москвы. Побродили мы, побродили. Он, невинный и честный, и говорит: „Поедем к нам, в Беляево. Там просторно, ясно, все видно. А здесь тесно и загромождено”. Вот и понимай. Вот и метафизика. Да я и сам предпочитаю, скорее, места бескачественные”.

Дмитрий Пригов. Диалоги между учеником и недоучившимся. — “Топос”, 2006, 19 июня.

“— Замечал ли ты, как перед закатом все вдруг стихает на какое-то мгновение?

— Нет, но зато замечал, как, скажем, даже слабый ветерок закручивает спиралью столбики пыли на проселочной дороге.

— Вот и хорошо, вот и получается: перед закатом все вдруг стихает на какое-то мгновение, лишь слабый ветерок закручивает спиралью столбики пыли на проселочной дороге”.

Дмитрий Пригов. Кого я хотел убить в разные свои возраста. — “Топос”, 2006, 27 июня.

...........................................................

4

В поздние годы я хотел убить Вучетича, хотя нет, нет,

я не хотел его убить

Хотел я убить и Серова, хотя нет, нет, я не хотел его