Выбрать главу

Ой, украду платок носовой у богатой сватьи.

Ой, до чего ж себя мне сегодня жалко,

Я на помин заплачек пеку оладьи.

7

Ой, далеко до меня иве плакучей!

Слёзы мои, как небесные хляби, разверсты, —

И вертикальней дождей и морей зыбучей,

Ниже болота и выше сдобного теста,

Неисчислимей песков и приморской гальки

Да и покрепче осколков слонового бивня.

Плачу я в рукава, в подолы и в сандальки

И не могу отказаться от этого ливня, —

Да освежит он память о старых ранах,

Что мы наносим сами себе веками,

Да растолкает серу в ушных мембранах

И растолкует, что душу не мерят вершками.

Ой, до чего же жалко сердце державы,

Что от Японии самой и до Суоми

Кровь по сосудам толкало. Ой, от отравы —

От беловежских чернил память — как в коме.

8

Выплачу очи и речи лишусь от плача.

Ой, мне на свете жить почти невозможно, —

Ни от кого и ничего не пряча,

Я открываюсь перед людьми оплошно.

Так что кому не лень, тот меня клюнет

В самое темя, а в лучшем случае — в спину.

Так что кому не лень, тот в меня плюнет,

И от растерянности ширше я рот разину.

Ой, для чего из глаз выношу я слёзы,

Будто бы сор из избы, давно не метённой,

Или из ящика сумеречные прогнозы

Метеоролог с мимикою смущённой.

Ой, я не пальцем делана да и не лыком шита, —

Просто глупа, но это уже — от неба.

Голос мой колосится, как в поле жито,

Жалкие слёзы мои — дрожжи для хлеба.

9

Воплем мой плач сегодня разрежен,

Время растянуто, яко пружина.

Издали вижу: мой муж, мой Игорь, повержен,

Ой, без него возвращается с сечи дружина!

Рядом была бы, рану б его зашила,

Дырку в груди залатала б собственной кожей,

Сердце б свое князю пересадила,

Кровь моя той же группы, да и моложе.

Это вчера или вечность тому стряслося?

Ой, я века или сутки стою на башне?

Время спружинилось в солнечные колеса, —

Спицы идут на дно поминальной брашны.

Ой, я не вижу его могилы с зубчатой кровли,

Ой, может, вся вселенная стала пухом?

Плачут над кровлей звезды княжеской кровью,

По небу месяц плывет. Ой, плывет он, но кверху брюхом.

10

Слёз набралась по отмелям да по мелям, —

Плачу на все четыре стороны света:

Ой, люди добрые, голубь мира подстрелен, —

Как сквозь иголку, стрела сквозь сердце продета!

Ой, не пикассовский голубь, а тот, былинный, —

После потопа, на араратском рейде,

Голубь принес ковчегу вещую ветвь маслины.

В колокола, и в котлы, и в кастрюли бейте,

Жены солдат и воинственных миротворцев,

Женщины киллеров, матери террористов, —

Рухнет на все четыре стороны света солнце,

А от него не только огонь, но и пепел неистов!

Мир не спасётся уже задраенной шлюпкой! —

Так упреждаю стороны света четыре.

Вообразив себя овдовевшей голубкой,

Плачу о первом вестнике и о мире.

11

Ой, как пространство от вырубок поредело!

Время летит от нас, как заяц на роликах.

Ой, запускаю слёзы во все пределы,

Как запускали на царской охоте соколиков.

Не соблазняйтесь ловлей бульварных уток,

Ловчие слёзы мои, лесные сподвижники,

Вам ли не знать, что нам уже не до шуток, —

Жертвой была природа, а вышла в хищники.

Плавится полюс и океан Ледовитый,

Бьют по Европе с орех кокосовый градины.

Свежими фактами мы под завязку сыты, —

Ой, лесными пожарами обокрадены!

12