Кух помотал головой.
“Почему? Не его компетенция?”
Кух перехватил блокнот с ручкой. “Просто не хочет помогать. Может, боится за меня, может — за себя”.
Все понимающе закивали.
“Что же это означает? Мы будем самостоятельно искать слабые места в „китайке”?”
Кух написал: “А может, лучше подкоп?”
И хитро улыбнулся.
Где-то с месяц назад хронопы ходили в “Рекорд”, любимый маленький кинотеатр на Пискунова, где смотрели фильм “Это сладкое слово — свобода” с Нахапетовым. В нем рассказывалось, как в какой-то латиноамериканской стране леваки-подпольщики вели подкоп в тюрьму, чтобы освободить своего томящегося в застенке лидера. Фильм, в общем-то, был манипуляционный, но хронопам все равно он нравился. Потому что очень напоминал ситуацию в их гетто. Но самим вести подкоп?
После того как хронопы записали “Домашний аквариум”, Брюху казалось, что не существует в искусстве жанра, который не был бы им по плечу. Театр, кинематограф… Но дешевле всего было заниматься
писаниной. Шариковая ручка да бумага — больше ничего не требуется. Кто-то — скорее всего Кух — забросил Брюху самиздатовский сборник Даниила Хармса и еще апокрифы неизвестного происхождения с анекдотами про Пушкина, Толстого и Гоголя. Брюх знал за собой небольшой талант подражателя. Идея написать рассказики о хронопах в стиле Хармса лежала на поверхности. Сам удивился тому, что за день, на работе и дома, сочинил больше тридцати хармсинок.
Начал с такого: Сидит Дух и учит крыс читать. Складывает с ними: “Кры-са, кры-са”. Прочитали крысы свое имя и окрысились.
Сентябрь устроил жителям Горького бабье лето. Солнце светило как свинченное с резьбы. Кит перевернулся на спину и плыл, плыл, плыл.
Хронопы решили устроить пробный подкоп во дворе дома, где жили Бух и Мэри. Нюх, вечный модернизатор и по будущей профессии строитель, начертил схему конструкции. Ее высота равнялась метру и двадцати сантиметрам. Примерно такая же высота тоннеля была у подпольщиков
в фильме про “сладкую свободу”. Лопат в сарае у Мэри было достаточно, а вот досок, с помощью которых можно было укреплять лаз, недоставало.
И главное — никто понятия не имел, где их взять. Вечером высадили десант на одной неохраняемой социалистической стройке и ссоциалистили несколько длинных досок. Распиливали их во дворе. Копать принялись попарно. Брюх работал в паре с Бухом, Дух — с Нюхом. Опыт общения с лопатой был лишь у Брюха. Одно лето он под Ярославлем тянул бесконечную телефонную линию, копал по десять часов в день. Пальцы тогда здорово задубели и с утра еле-еле сгибались. Пришлось вспомнить те студенческие деньки.
За неделю хронопы вырыли в длину смехотворные три метра, и на укрепление ушла вся украденная древесина. Руки превратились в сплошную мозоль. Хотя Нюх раздал всем рукавички, что ему отец со стройки принес, от мозолей они не спасали. Даже еще и натирали на швах. Что делать дальше — никто не понимал. Хронопы таки докумекали, что, если три метра лаза дались с таким трудом, на почти полукилометровый тоннель — а такой, по расчетам Нюха, тоннель мог вывести их за “китайку” — уйдет ровно вся жизнь. Стоило ли оно того?
Перед очередной кучей собрались вместе, чтобы принять решение. Мэри, которая готовила подкопщикам еду, урезонивала:
— Чуваки, пишите песни, пойте их, но копать — это не ваше. В первом гастрономе давали портвейн, я принесла. Идите в дом. Погрейтесь, выпейте и забудьте о подкопах. Свобода, она, может, и сладкое слово, но мне кажется, это еще и работа, и точно не сладкая.
Так мудрая Мэри закрыла тему.
Из дневника Алюни
В среду я побывала у Мэри. Там хронопы все свободное время копают. Называется — репетиционный подкоп. Вместо того чтобы репетировать музыку, превратились в кротов. Они и сами понимают бессмысленность затеи, но копают от безнадеги. У Брюха мозоли на ладони с пятак величиной. Я сама спустилась в их “шахту”. Попросила лопату. Меня хватило на полчаса. Уже на десятом копке я почувствовала, как в плече заломило. Каждый следующий копок был ватнее, тяжелее.
Пока я работала лопатой, Дух убирал накопанную землю. Выносил на поверхность в мешках, помогал другой лопатой, совковой. И параллельно Бух с Нюхом во дворе колотили доски для подпорок. То ли они сделали подпорки короче, чем надо, то ли кто-то сверху тяжелый в этом месте прошелся, но на меня стала сыпаться земля. До выхода было три шага, но я не успела добежать, мокрая тяжесть придавила меня, я упала. На крик прибежали, кто был ближе. Стали откапывать. В рот и глаза набилась земля. Я еще час отплевывалась. Мэри отпаивала меня от стресса разбавленным спиртом, другого спиртного в доме не было.