Жорес Медведев, Рой Медведев. Никита Хрущев. М., “Время”, 2012, 320 стр., 2000 экз.
Новая книга в серии “Собрание сочинений Жореса и Роя Медведевых” содержит две работы: “Никита Хрущев. Годы у власти” (1975) и “Никита Хрущев. Политическая биография” (2006) — “Три с лишним десятилетия, разделяющие эти публикации, создают совершенно особый „стереоэффект”. В первой книге „Хрущев и его время” — это еще живая история, пережитые надежды и разочарования, энтузиазм и горечь, восхищение его смелыми международными и внутренними политическими реформами и возмущение его иногда поразительной неграмотностью в сравнительно простых экономических, сельскохозяйственных и теоретических проблемах. Это обида за то, сколь много мог сделать Хрущев для СССР и всего мира после своего блестящего старта в 1953 — 1956 году и сколь малым оказался его реальный вклад. Во второй книге эмоции уступают место более спокойному и взвешенному анализу эпохи Хрущева” (от издателя).
“Русский медведь”. История, семиотика, политика. Под редакцией О. В. Рябова и А. де Лазари. М., “Новое литературное обозрение”, 2012, 368 стр., 1500 экз.
Сборник статей, начинающийся фразой: “Медведь в России больше чем медведь, — тем более сейчас, когда он превращается в национальный символ…” Названия статей: “Лютый зверь и образец заботливости: образ медведя в Библии и апокрифах” (Калина Войцеховска), “Медведи в старинной русской геральдике: семантика образов” (Евгений Пчелов), “Не дразнить медведя! Образ России в шведских СМИ” (Михал Беняш), “Медведь: белорусская ипостась” (Илья Левяш) и т. д. Участники сборника — историки, философы, социологи, культурологи, искусствоведы из разных стран — размышляют над вопросами: “Насколько глубоко уходит корнями медвежья метафора России? Какими значениями „русский медведь” наделяется в русской литературе, в культурах народов России, на Западе? Какое воздействие оказывает его использование на презентации России и на процессы международной безопасности? Как данный образ включается в понятие идентичности современной России? В какой степени „русский медведь” является частью „мифосимволического комплекса” русской культуры, а в какой представляет собой случай „изобретения традиций”?” В основу сборника легли материалы конференций, которые проходили в 2009 году в Ивановском и Лодзинском университетах.
Е. Ю. Скарлыгина. Русская литература ХХ века: на родине и в эмиграции. М., СПб., “Нестор-История”, 2012, 312 стр., 1000 экз.
Сборник статей историка русской литературы, доцента факультета журналистики МГУ, в котором русская литература, разделенная историей ХХ века на “советскую” и “эмигрантскую”, рассматривается как явление внутренне единое. И разделение книги на две части по принципу написано/издано на родине — написано/издано в эмиграции выглядит некоторой условностью, какого-либо принципиального противоречия между ними автор не видит. Ни в эстетическом, ни в нравственном отношении творчество писателей, творивших в России (Бабель, Мандельштам, Пастернак, Трифонов, Окуджава, Твардовский и другие — персонажи части первой), и писателей русского зарубежья (Гуль, Солженицын, Горбаневская и т.д. — из второй части) друг друга не опровергают. Да, собственно, и сами границы понятия русский/советский писатель и писатель эмигрантский определяются с трудом — об этом свидетельствует содержание статей о неподцензурной литературе 60 — 80-х годов, о тамиздате и самиздате в СССР, которыми завершается первая, “русская”, часть книги, и статей о деятельности литературной эмиграции третьей волны и о связях русских эмигрантских журналов с авторами из СССР, которые открывают “эмигрантский” раздел книги. Особое внимание автор уделяет деятельности русских литературных журналов прошлого века — книга содержит очерки о журналах “Континент”, “Новый журнал”, “Синтаксис”, а открывает эту тему в книге статья “„Новый мир” А. Твардовского и традиции русского „толстого” журнала”.
Фильм Андрея Тарковского “Солярис”. Материалы и документы. Сборник. Составление и предисловие Д. Салынского. М., “Астрея”, 2012, 416 стр., 300 экз.
Книга, изданная к 80-летию великого кинорежиссера, представляющая собой “издание всех текстовых следов фильма от сценарных набросков до монтажных поправок”, содержит, в частности, хронологию работы над фильмом, стенограммы обсуждений фильма на худсоветах, воспоминания работавших над фильмом, материалы, связанные со взаимоотношениями Тарковского и Станислава Лема, с которым режиссер, снимая фильм, оказался в положении не только своеобразного соавторства, но и — творческого соперничества.