— Ты, Саша, должен быть и там и там. Ждем от тебя удачных фотоматериалов, подтверждающих всеобщее народное воодушевление от принятых решений. Ну а сегодня тебе другое задание. Поезжай в лесотехнический институт, поговори с ректором и сделай нужные фотоснимки, показывающие прогресс социалистической науки.
Лосев взял сумку с принадлежностями и поехал в институт, располагавшийся на Набережной в здании бывшего епархиального училища, которое после ухода интервентов заняла контора под названием “Севснаб” и так прочно там обосновалась, что в течение нескольких лет не могла освободить помещения, предназначенные для нового вуза.
Войдя в ворота, он отвернулся, чтобы не смотреть на полуголого Ломоносова, завернутого в странную тряпку. Этот памятник, созданный знаменитым скульптором сто лет назад, всегда раздражал Лосева, и, наверное, не только его, раз уж его перенесли сюда из центра города.
Подойдя к институту, Лосев достал “лейку”, чтобы запечатлеть работы по реконструкции фасада. К нему как раз пристраивали полуротонду, придававшую новый, какой-то необычный облик старому зданию.
Лосев не раз бывал у ректора, поэтому он безошибочно поднялся по лестнице и прошел в нужный кабинет.
— Здравствуйте, Петр Семенович, — сказал Лосев.
— Здравствуй, Александр, — ректор пожал ему руку, — ты видел новый фасад?
— Я уже снял его.
— Отлично. Сфотографируй наши учебные аудитории и кабинеты. Ты ведь помнишь, в каком виде здание было два года назад, когда мы сюда въехали.
— Да, конечно.
— Еще хотелось бы, чтобы ты запечатлел новую столовую, новое общежитие, которое тут близко, — ректор подошел к окну и показал рукой, — и новые дома для преподавателей, тоже рядом, несколько деревянных домов в одном стиле.
В дверь постучали.
— Войдите, — сказал ректор.
Дверь открылась, и вошел пожилой человек в костюме старинного покроя. Костюм когда-то был вполне приличным, но сейчас выглядел очень ветхим.
Но Лосев смотрел не на костюм, а в лицо посетителя. Он несколько раз видел его в трамвае и каждый раз обращал внимание на какую-то странную особенность этого человека, отличающую его от других пассажиров. Хорошие манеры и остатки гордости, похожей на природную гордость аристократа, удивительным образом сочетались в нем с униженностью и некоторой суетливостью подчиненного и даже подавленного существа.
Человек этот ездил в трамвае в таком же поношенном пальто такого же старинного покроя и почти всегда держал в руках металлический бидончик.
Ректор открыл шкафчик, достал из него тот самый бидончик и протянул посетителю:
— Держите, Борис Львович!
— Спасибо огромное, Петр Семенович!
Необычный посетитель ушел.
Лосев хотел спросить, кто это, но не знал, как сформулировать вопрос.
Ректор, заметив замешательство на лице фотокорреспондента, спросил:
— Ты, вижу, не знаешь этого человека?
— Нет, а кто это?
— Это Борис Львович Позен, ученый мирового масштаба.
— А что он тут делает?
— Работает. Он, понимаешь ли, в ссылке. Его было отправили в лагерь под Котласом, но я убедил власти в том, что ученый такого уровня принесет гораздо больше пользы у нас, чем на лесоповале.
Ректор института тоже неплохо знал Лосева и был уверен в его молчаливости.
— А чем известен этот Позен? Какие открытия он совершил?
Ректор сделал паузу.
— Тебе наверняка неизвестна такая фамилия — Зворыкин?
— Первый раз слышу.
— Неудивительно, так как это американский ученый, бывший наш соотечественник и бывший ученик Бориса Львовича. Он очень далеко продвинулся в опытах по передаче изображения на расстоянии, что предвещает настоящую техническую революцию. Так вот, первые результаты в этом направлении получил Борис Львович Позен еще до семнадцатого года.
— А в чем он виноват? За что его сослали?
— Контрреволюционная деятельность, понимаешь ли, — произнес ректор с некоторой иронией, — одолжил деньги бывшему белогвардейскому офицеру. Теперь он живет один в комнате, которую мы для него раздобыли, — продолжил ректор, — но он совершенно не приспособлен к жизни. Днем мы кормим его в столовой, а на ужин моя жена готовит ему суп или что-нибудь еще.