— Полотенчиком! — ласково подтвердил Гера.
Он вытащил из–под своего матраса вафельное полотенце, “выстрелил” им, растянув резко, как бы демонстрируя, словно фокусник: ничего нет. Потом он вдруг открыл “барашек” на трубе, пустил в унитазе воду, окунул туда полотенчико, поболтал им.
— Извини, что из параши, из крана плохо текет!
С неослабевающим интересом я смотрел за их приготовлениями… зачем мочить–то?
— Сейчас мы тебе железную маску сделаем… но ты не боись! — проговорил напарник Геры.
Не бояться? А что, интересно, другое они мне предложат?
— Не боись… зато своими ногами уйдешь! — успокаивающе шепнул Гера. — После нас это редко кому. Ну… спустись.
— Как… самостоятельно? — поинтересовался я.
Переглянувшись, засмеялись. Значит, самостоятельно.
— Садись!
Я уселся. Надо настроиться — будто я у зубного врача.
— Без этого, сам понимаешь, не обойтись! — дружелюбно проговорил Гера, вытягивая из сапога финку… точно такую, как я выбросил в бурьян!
— А… зачем? — Я не мог отвести глаз от этого предмета.
— Дырки проделывать!
— Зачем?
— Ну… дышать ты собираешься, нет? — дружески заржали.
— И для глаз дырки сделаем, если хочешь! — расщедрился Гера.
— Н–не надо.
— Ну… прощай! — насмешливо произнес Гера.
В каком смысле? — хотел было спросить я, но не успел. Кто–то один — не успел разглядеть, кто — положил лапу мне на голову, удерживая в неподвижности, а второй натянул на лицо мокрое вонючее полотенце и, перехлестнув сзади узлом, стал затягивать.
— М–м–м!
— Он что–то рано начал мычать! — глухо донесся голос, кажется, Геры.
Засмеялись. Веселые палачи.
— М–м–м!
А воздух?!
— Чего он мычит, не знаешь?.. А–а, да!
Острие финки зашарило по полотенцу, проткнулось! Соленый вкус крови.
— От тяк!.. Язычок, звиняйте, пришлось подпортить!
— Ну все! Ложись отдыхай! — устало, как заслуженный хирург, произнес Гера.
Резко встав, я стал нащупывать свою полку.
— Э–э, да он шконку найти не может! Может, проколоть все же глазки?
Я замотал головой. И быстро забрался.
Ах вот он, самый эффект! Ссыхаясь, мокрое полотенце сокращается и жмет. Умельцы! Хрящ, похоже, сломается. Такой боли ни в какой драке не имел — это что–то особенное.
Прерывисто дыша, я резко уселся, скинул ноги. Надеялся — может, такое мое дыхание их разжалобит?
Храпят хлопцы — один внизу, другой напротив. После трудного дня.
— С–с–с–с! — просвистел от боли. Глухо!
Ухватил сзади за узелок… мертво затянулся. Все, кранты!
И главное, не забывать надо, что это все — большая удача, что если полотенце сорву — по–настоящему уделают! Милостив Бог! Но несколько странен. Со всеми, что ли, так? Да нет, не со всеми: мне еще повезло! Другим кости ломают, а мне…
Я с ужасом ощупывал свою голову. Это не моя голова! Размером с апельсин и, наверное, будет уменьшаться! Полотенце–то еще влажное… и жутко горячее!
Я спрыгнул с полки… Пойду прогуляюсь… на прощанье с самим собой… Фамилию, видимо, изменить придется. Красота! Возьму, например, фамилию Кьерк–егоров! Все равно никто уже прежнего не увидит меня! Или — Успрыгин! Бодро, динамично. Можно Маша Котофеева взять — все равно пол мой больше не заинтересует никого! Ну ты… Котофеев! Стой!
Ротмистр Полотенцев — был такой персонаж в революционном фильме! Я глухо захохотал.
Надо заболтать это дело, отвлечься! Языком ты владеешь, надеюсь? И тут уж никто тебе не будет мешать! Свобода!
Какую же фамилию мне теперь подобрать — к уменьшенной голове?
Умыцкий. Бульдоцкий. Мамкер. Валерий По? Максим Канистров… С–с–с! — сипя, обхватив головенку руками, метался по камере. Не дай бог — разбужу богатырей, решат доработать… Блукаев. Гунун. Ядоха. Горпеня…
Утро тут бывает вообще?
…Мистер Дут–с Нафталахов… Бег мой замедлялся… Цвиримба… Бжхва. Ущельев. Граф Поскотини!.. Ресничко... Гниюшкин.
Телефонную книгу я тут создам!
Узеев, Пужной, Мхбрах!