Соня среагировала, криво усмехнувшись, длинноволосый поднял ладошку:
— Кирилл вообще-то.
А не вообще? Плечо Сони грело все явственней. И вся такая горячая?
Жоз, оценив ситуацию и поняв, что Соня, эта Магдалина сих мест, выходит из-под его контроля, нашел мудрое решение, которое одобрил и я. Как окончательный приговор, не подлежащий обжалованию, Жоз протянул мне в отблесках костра стакан водки, и я мужественно, как Сократ цикуту, выпил ее и погрузился в блаженство… Кто-то тряс меня — наверное, Соня… Потом, потом!
Проснулся я снова над бездной — уже яркой, сияющей, но оттого не менее страшной. Ноги мои свисали с обрыва, лишь под мышкой струился какой-то кустик с горько пахнущими цветами. Ствол, царапая кожу, явно утекал из-под мышки, и — другого тормоза не было! Я отчаянно закинул голову… лишь бездонное небо с парящим высоко соколом… Зачем я не сокол? Запоздалый вопрос!
— Эй! — неуверенно крикнул я.
— Не шевелись! — донесся неземной голос.
Волосам стало вдруг больно, но зато я поехал вверх. Наконец ноги уперлись, и, тяжело дыша, я уселся. Море поднималось лазурной стеной, светлея кверху. Да-а… сейчас бы реял в этом просторе! Спокойнее было глядеть перед собой. Оказывается, я катился на бутылках по наклонной плоскости — и изрядно-таки вмял их в грунт. Бутылки до добра не доведут. Я обернулся. На коленях — так, видно, было удобнее — стоял Кир, снимая с пальцев мои волосы.
— Спасибо! — прохрипел я.
Кир улыбнулся. Склон, поросший кустиками, был весь усыпан телами, напоминая поле битвы. Жоз во сне лениво обнимал Соню. Не для Бога берег, значит, — для себя! Нормально. Я встал. Ноги дрожали. Руки, впрочем, тоже.
— …Похмелиться? — Кир выковырял из земли бутыль, в которой плескалось.
— Не-а! — бодро ответил я.
— …Так ты на самом деле, что ли, священник? — не удержался я от вопроса.
Мы спускались с горы, навстречу солнцу.
Кир поморщился. Ясно, что вопрос: «А на самом ли деле было?» — самый нестерпимый для верующих.
— …И воздвиг он в душе своей Храм, — как бы про себя, не для моих неблагодарных ушей, бормотал Кир. — И были стены этого Храма прочней сотни крепостных, и достигали они небес…
— А… настоящий храм… есть? — снова не удержался я от бестактности.
Кир глянул на меня с сожалением: настоящий Храм должен быть в душе! — но тем не менее кивнул на пыльный купол, поднимающийся над крышами поселка. Но что-то я не заметил там креста.
«Механический цех, наверное», — подумал я.
В те годы многие храмы были механическими цехами.
Спустившись, мы шли по пыльной улице. Кир молчал. Потом он распахнул калитку в высоком заборе, и мы вошли в заросший дворик, поднялись на крыльцо. В полупустой комнатке пыльный луч солнца косо бил в пол. Мы постояли молча.
— Вот здесь… в этом луче… я и увидел, — выговорил Кир.
Я изумленно поглядел на него… нормальный вроде парень? И Кир четко просек мой взгляд, усмехнулся:
— Да… абсолютно нормальный парень… в университете учусь… — С последним словом он явно замешкался, не сказать ли «учился». — И вдруг!.. Отдыхать приехал… вот эту комнатку у Жоза снял…
Мы молчали. Надо было говорить дальше, но я испугался, верней — разволновался. С чего бы это? Да просто мне понравился Кир, из пропасти, можно сказать, вытащил меня… А теперь, боялся я, начнется что-то мучительное — придется кивать и улыбаться. С трудом. Вряд ли «знамение», о котором порывается рассказать Кир, окажется качественным, наверняка что-нибудь несусветное и при этом ужасно банальное: златые одежды… полный любви взгляд… что-то есть в этом невыносимое.
— А почему, кстати, — Жоз? Что за имя? — «заинтересованно» воскликнул я.
От этого «кстати» Кира покоробило. Ничего себе «кстати»!.. Явно — ни в грош не ставят его слова!
— …А-а… чушь! — после долгой паузы ответил Кирилл. — В футбол он играл за местное «Торпедо». Жаирзиньо прозвали его. Жоз, короче.
Кир отводил глаза, явно обиженный моим отношением. Но что я мог? С горящим взглядом выслушивать его, страстно поддакивать? Это и ему бы показалось дурным вкусом!
— В общем, был я в местной епархии… — Закрывая тему, Кир безнадежно махнул рукой.
Вот и хорошо! Я давно уже переминался с ноги на ногу, мечтая выскочить.
— Вопрос, наверное, неуместный… но сортир где?
— Во дворе, разумеется, — холодно сказал Кир.
Прямо через заросли я устремился к «скворечнику».
— Эй, черепастый! — донеслось до меня. Помнит, оказывается!
Я послушно застыл. Жоз входил в калитку.
— Вербовал? — Он кивнул на окно постояльца.
Что я мог ответить ему?