“Редакция Лефт.ру всегда рассматривала вопрос о языке как важную часть классовой борьбы в культуре <…>”.
“<…> учредить Переходящее Черное Знамя Фимы Собак, чтобы отмечать им особо опасных врагов русского языка, наиболее оголтелых контрабандистов американизированного новояза, низкопоклонников империалистической культуры и знания”.
Здесь же — украшенный выразительными цитатами список врагов, возглавляемый политологом Александром Неклессой, см.: Тоша Гартен, “Цивилизационный кластер как локомотив модернити”.
Н-да… Неклесса… а что скажешь… злоупотребляет… да…
Он ошибался, но старался. Беседовал Александр Вознесенский. — “НГ Ex libris”, 2003, № 27, 7 августа.
Говорит Илья Стогов (Стогоff): “<…> я считаю себя христианским писателем. Просто христианство — это ведь не церковно-славянский язык и не симпатия к монархии Николая Второго. Христианство — это жизнь в Присутствии. Есть Тот, для Кого ты дороже жизни. Теперь ты знаешь об этом. И как ты станешь жить дальше? <…> да, в моей жизни тоже были падения. <…> В романе „Мачо не плачут” о некоторых рассказано довольно подробно. Я о них жалею. Но, с другой стороны, именно благодаря этому экспириенсу я теперь точно знаю, в какую именно сторону ходить не следует”.
Pavell. О свойствах Чебурашки. — “Топос”, 2003, 1 августа <http://www.topos.ru>.
“Чебурашка — важная часть советского культурного кода. <…> Чебурашка напоминает Советскую власть”.
Олег Павлов. Из дневника больничного охранника. — “Топос”, 2003, 24 и 25 июля <http://www.topos.ru>.
“Это документ, свидетельство о реальных событиях, в чем-то о реальном дне жизни, тогда как дном жизни сегодня оказывается всякий пятачок земной тверди, где люди лишаются опоры в самих себе и не могут выкарабкаться”.
Павел Пепперштейн. “Без постсоветского Голливуда не будет российской культуры”. Беседу вел Глеб Морев. — “Критическая масса”, 2003, № 2 <http://magazines.russ.ru/km>.
“Как ни странно, в ельцинском правлении, в фигуре Ельцина был более искренний патриотизм, чем в фигуре Путина. Он был более искренним, потому что он был более натуральный, особенно благодаря тому, что в нем были трагические и трагикомические черты, как в произведениях большой русской литературы. Я имею в виду классиков XIX века. Которые весьма патриотичны и при этом отнюдь не комплиментарны по отношению к России. <…> Настоящий патриотизм в нашей традиции должен быть критическим. Такой патриотизм приобрел в ельцинский период официозный характер. Это не обычная для истории России ситуация, когда критический патриотизм стал официальным, открытой позицией государства, официальной риторикой огромного государства — России. Критические высказывания о себе, о том, что мы говно, были пропитаны невероятной любовью к себе и нежностью. Причем любовью с большой буквы. Не просто самомнением, а религиозной, просветленной любовью. Это и есть достояние ельцинского периода. Сейчас патриотизм становится снова более нормативным <…>”.
Виталий Петушков. В протуберанцах чудо-денег. Размышления под звон монет. — “Литературная Россия”, 2003, № 32, 8 августа.
“Деньги, без сомнения, организм — вот главный вывод [прозаика Юрия] Козлова”.
Юрий Поляков. Что им в нас не нравится? — “Литературная газета”, 2003, № 32, 6 — 12 августа.
Им — это оппонентам “Литературной газеты”. В названии перефразировано известное шульгинское “что нам в них не нравится”. Один из оппонентов — Владимир Гусев, другой — Михаил Юдсон, писатель, живущий в Израиле.
См. также: Михаил Юдсон, “Портрет, или Молодчина ЮП. Юрий Поляков, МАССОЛИТ и „ЛГ-Завтра”” — “НГ Еx libris”, 2003, № 22, 7 августа <http://exlibris.ng.ru>.
Представители российской интеллигенции, встревоженные планами пересмотра стандартов по литературе, обратились к министру образования Российской Федерации Владимиру Филиппову. — “Известия”, 2003, № 127, 19 июля.
“Глубокоуважаемый Владимир Михайлович! Мы серьезно озабочены тревожным положением, в котором оказалось преподавание литературы в средней школе. Нас беспокоит опасное для формирования демократического и социально ответственного сознания новых поколений сползание к реставрации и консерватизму. Удар по будущему наносится силами прошлого. Советский канон по-прежнему теснит обретенное за последнее десятилетие подлинное историческое знание о репрессивном тоталитарном режиме и его тяжких последствиях для народа, страны, культуры. Страна переживает ответственный исторический момент, и каждый делает свой выбор. Усилившееся давление на общество, средства массовой информации имеет свои исторические аналогии, и чтобы сознательно оценить или игнорировать грозящие последствия, эту историю необходимо знать. <…> Сейчас активно обсуждаются стандарты, по которым ближайшее десятилетие будут учиться в школе наши дети. Но решения принимаются в основном авторами старых учебников, написанных еще в советские времена по советским лекалам. В преподавании гуманитарных наук, особенно литературы, отчетливо просматриваются консервативные тенденции. За последнее время из обязательного чтения в „рекомендованные” переведены такие важные для понимания трагической истории России в 20 веке произведения, как роман Б. Пастернака „Доктор Живаго”, повесть А. Платонова „Котлован”. Из обязательных списков исчезли „Колымские тетради” В. Шаламова; из всего наследия А. Ахматовой „рекомендованы” всего три „патриотических” стихотворения. Через перечисления, в общем списке (раньше это называли „братскими могилами”), дано наследие О. Мандельштама. Зато продолжают доминировать советские литературные приоритеты. Мы полагаем, что важнейшая цель школы — формирование свободолюбивой, критически мыслящей личности, любящей и знающей свою страну, а не „избранные места” из ее трудной истории. <…> С надеждой на Вашу поддержку. Зоя Богуславская, Борис Васильев, Андрей Вознесенский, Леонид Жуховицкий, Фазиль Искандер, Римма Казакова, Андрей Макаревич, Николай Шмелев, Владимир Войнович, Андрей Волос, Олег Чухонцев, Асар Эппель, Олег Павлов”.