Уличное движение в центре Марбурга организовано по кольцу против часовой стрелки, на машине это большое кольцо можно замкнуть за десять-пятнадцать минут, но приезжему понятно: лучше идти пешком — чужая жизнь хороша и интересна именно в подробностях.
За мостиком с лебедями и утками большая стоянка авто преподавателей. Все машины с разными наклеечками на переднем стекле: не на каждую площадку поставишь машину, а лишь в зависимости от наклеечки, от ранга. Стоянка вплотную примыкает к административному зданию университета, современному — стекло, бетон, разводные двери, — но довольно безобразному, построенному лет тридцать назад с привычной немецкой экономностью, переходящей в скаредность, что и отразилось на здании. Внутри я уже побывал — довольно скучно, чуть чище, чем на филфаке МГУ в Москве. Там тоже сэкономили, рядом с высотным зданием на Ленинских горах выстроили многоэтажный длинный, как кишка, барак. Не спасает даже башня с часами и флюгером наверху, возведенная рядом. Это еще и колокольня. Не спасает, не облагораживает…
Все пространство в университетском дворе и около — еще не тот университет, вернее, не то здание университета, где учился у Вольфа Ломоносов, а у Когена — Пастернак. Оба немецких профессора были людьми нервными, оба высоко чтили своих учеников и привечали их. Один потребовал за свое членство в Российской академии и переезд в Петербург какие-то немыслимые деньги и остался в Германии, а другой, когда папа Пастернак, знаменитый художник и академик живописи, хотел написать с него портрет, ответил, что позирует только художникам иудейского вероисповедания. Странноватые ребята! Здесь возникает вопрос о христианстве и православии Пастернака, но стоит ли об этом говорить в лекции?
После нового университетского комплекса лучше свернуть направо и, продолжая удаляться от центра города по пешеходному мосту, поддерживаемому на весу стальными канатами, пройти на другую сторону Лана. Внизу — неширокая река, слева, в ее заливаемой весной пойме, вдоль нижнего города до другого моста — волейбольные и баскетбольные площадки, футбольные поля, детские городки, беговые дорожки, а направо река немножко побежит вдоль улиц и строений и уткнется, как конь в кормушку, в ослепительно бирюзовые поля и пастбища. Собственно, уже на этом висячем мосту становится ясно, что Марбург — до сих пор город студенческий. Почти по прямой этот мостик соединяет с другим берегом Лана, на котором расположены современные бесконечно вытянутые здания факультетов. Выстраивается маршрут: от старого здания университета — доминиканского аббатства, экспроприированного решительным маркграфом Филиппом для первого в Германии протестантского университета, через новые административные здания и ряд факультетских аудиторий к основной учебной площадке. На ней, вытянувшейся вдоль реки, расположена и менза, университетская льготная столовая. Пешеходный мост — это артерия, по которой в одну сторону идут голодные, а в другую — сытые.
Именно на этом пешеходном мосту, упруго раскачивающемся под шаг идущих и на всех спицах едущих по нему, видно, как много в Германии молодых людей, желающих получить университетское образование. Еще заметно: подчас люди эти этнически очень отличаются друг от друга: немцы, японцы, китайцы, турки, а теперь и русские — их тоже много. В восемнадцатом веке из России поморский крестьянин тоже был не один: с ним рядом учились семнадцатилетний вьюнош Дмитрий Виноградов и Густав Ульрих Рейзер, сын одного из служащих академии. Во времена Пастернака, как осталось у него в бумагах, среди студентов были испанцы, англичане, японцы.
Идем вдоль реки, по ее течению, то есть влево, почти в обратную сторону. Как только заканчиваются современные учебные корпуса, из-за домов выскальзывает шоссе и мчится вдоль реки, они идут параллельно — шоссе и река. И метров триста-четыреста придется идти по очень скучному шоссе, держа по левую руку зеленые заросли прибрежья — Ho-Chi-Minh-Pfad, тропинка Хо-Ши-Мина, как называют это место студенты, — а справа бензоколонка, хозяйственные магазины, частные мастерские. И все это время, стоит лишь повернуть голову чуть влево, виден огромный графский замок на скале и — ни одной дымящей промышленной трубы. Может быть, в городе есть немного электроники, а так никакой промышленности, чуть ли не сплошное средневековье. И почему-то всюду вспоминается Кафка. Для русских есть что-то кафкианское в самой атмосфере этого города.