До какой степени регламентировались любые (от важнейших до незначительных) вопросы советской жизни постановлениями Политбюро и лично тов. Сталиным, можно понять, посмотрев хотя бы на названия некоторых документов: “В Политбюро по поводу покупки бумаги за границей”, “Постановление ЦК ВКП(б) о „реформе” русского алфавита”, “Постановление Политбюро о неуместности перевода часовой стрелки на один час назад”, “Постановление Политбюро о двустишии Демьяна Бедного”…
До какой степени горячо писатели отвечали партии и правительству — тоже видно по письмам и обращениям: товарищу Сталину то и дело докладывали, не по службе, а по душе: Афиногенов просит Сталина прочитать новую пьесу… Киршон умоляет прочесть последний вариант пьесы и внести поправки… Вишневский просит посмотреть вариант сценария “Первой Конной”… Андрей Упит благодарит товарища Сталина за подаренный лимузин… Вера Придворова докладывает Сталину о проблемах в семейной жизни с Демьяном Бедным...
Но больше всего в этих документах поражают цифры и факты.
Первый съезд писателей. Началом разделения литераторов и остальных советских людей был, наверное, Первый съезд советских писателей.
“Многие писатели видели в ССП некую палочку-выручалочку, иногда — на все случаи жизни, часто — на всю жизнь. Власть тоже поддерживала подобные стремления, главным образом тем, что активно превозносила роль и особое значение „инженеров человеческих душ” в жизни общества”, — пишет В. Антипина.
Для сравнения приведем несколько цифр.
“Съезд <...> проходил в течение двух недель. Стоимость эксплуатации зала, вмещающего 1600 человек, вместе с расходами на художественное оформление здания составила около 54 000 руб. <...> Стоимость дневного питания <...> составляла 40 рублей на человека, а общие расходы по этой статье достигли 300 тыс. рублей <...> В то время средняя стоимость обеда рабочего составляла 84 копейки, служащего в учреждении — 1 рубль 75 копеек, а хороший обед в коммерческом ресторане стоил 5 рублей 84 копейки. <...>
Всех делегатов бесплатно фотографировали. Для них выписывали газеты, всем подарили специально выпущенные съездовские журналы. На это было потрачено 38 400 рублей.
<...> Фактические расходы на проведение съезда <...> составляют приблизительно 1200 т. р. В то время среднемесячная зарплата рабочего составляла 125 руб., учителя — 100 — 130”.
Для выяснения настроений писателей после съезда секретно-политический отдел ГУГБ НКВД СССР составлял справки. Оказалось, что, разъехавшись по домам, писатели занялись решением бытовых проблем. В целом общественно-политические вопросы их мало интересовали. Такая вялая реакция на итоги съезда произвела глубокое впечатление на начальника секретно-политического отдела ГУГБ Г. Молчанова и его заместителя: “Более всего поражает то, что после съезда писателей очень мало говорят о нем. Словно все сговорились хранить молчание”.
Вопросы быта интересовали их прежде всего — получается, в этом инженеры человеческих душ ничем не отличались от просто инженеров.
В то время творческие союзы находились под тотальным финансовым контролем со стороны финансовых ведомств СССР и РСФСР.
Автор книги “Повседневная жизнь…” пишет: “Может быть, в этом и следует искать главную причину того, что Союз Советских Писателей быстро превратился в обычную бюрократическую организацию с материально-бытовым уклоном. <...> У многих литераторов появилась возможность не только выдвинуться в литературной среде, но и сделать бюрократическую карьеру”. А дальше приводятся размеры должностных окладов работников Литфонда в 1935 году: директор получал 750 руб., его заместитель — 500, секретарь правления СП — 300. Для сравнения: средняя зарплата в крупной промышленности в этот период составляла 194 руб. в месяц, в госучреждениях — 212, в общественных организациях — 255.
“Важнейшим политическим итогом [съезда], — полагает В. Антипина, — явилось то, что власть смогла утвердить обывателя в мысли о безусловном единстве советских литераторов. Забота о них была продемонстрирована со всей широтой...”
Литература и жизнь. В обеих книгах богато представлен тот бытовой, исторический, политический контекст, в котором советские писатели (как и все советские люди) жили и работали. А черты времени были, например, такие:
30 января 1922 года Политбюро принимает постановление “О печатании сообщений из голодных мест о „людоедстве””. Постановили: “Прекратить печатание рассказов о всяком „людоедстве”. Секретарь ЦК В. Молотов”. За месяц до этого решения в Москву из Самары поступила шифровка о случаях людоедства в губернии: “Женщина зарезала свою дочь, часть съела”, “людоеды агрессивны” и т. д. Обсуждение; мнения разделились, мнение Троцкого, мнение Сталина. Итоговое решение Политбюро приняло формулировку Калинина: “Не судить, а изолировать как больных, без суда”. В апреле 1922-го Политбюро рассматривало вопрос о лозунгах к празднованию 1 Мая. Один из лозунгов был таким: “Не тот людоед, кто людей, обезумев от голода, ест, — тот людоед, кто не отдает голодным церковных ценностей”.