Такова и мать Татьяны, хозяйка большого стола, озабоченная тем, чтобы все гости были накормлены-напоены, да она и сама не прочь выпить рюмку водки не закусывая.
Для всех для них страсти на разрыв аорты — дела давно минувших дней, они перегорели (как та люстра в сцене письма Татьяны), живут близким кругом забот и людей, а все метания молодых — игры неокрепших и неоперившихся. Вот повзрослеют — станут серьезными людьми. Ан нет, пока ты молодой — танцуй, люби, рви жилы, морочь голову себе и людям, балансируй на грани, выпадая (в том числе — как Ленский, как Онегин) и за грань тоже.
Именно поэтому в порыве Татьяна, только что закончившая писать письмо Евгению, с чудовищным скрежетом и шумом сдвигает огромный круглый стол с его обычного места — ей удалось на какое-то время вырваться из удушающей бытовухи.
Однако в финале она вполне вписана в истеблишмент круговой поруки, которую пародирует антураж последней сцены, и сидит за этим самым столом, водруженным на место.
Голоса невеликие, но и не стыдные, аккуратные.
Ленский-англичанин (клерк из Сити) поет с акцентом, у остальных каши во рту не меньше. Но “Онегин”, слава богу, не та опера, где нужно знать слова, плюс английские титры по бокам.
Конечно, странно видеть постановку “Онегина” без снега во время дуэли или без вальсирующих пар в сцене бала (у Чернякова все статично, как когда-то в зачине спектакля, общаются за общим столом), однако все эти смещения, во-первых, оказываются оправданными с точки зрения психологии и причинно-следственных связей, а во-вторых, позволяют выстроить цельное и вполне вкусное (питательное) — и визуально, и интеллектуально — зрелище.
Тем, кто скучает по рутине на оперных подмостках, достаточно сосредоточиться на работе оркестра, старомодно тяжеловесного, вздрагивающего на стыках и поворотах, звуки которого медленно оседают на стены оркестровой ямы крупнозернистым, ноздреватным снегом.
3. “Лебединое озеро” (П. Чайковский) Мэтью Борна на сцене МХТ им. Чехова (в рамках Чеховского фестиваля). Конечно, это никакой не балет — хореография скудная, скучная, машут руками и принимают позы, никакого разнообразия. Уже даже не драмбалет с жестами из “страны глухих”, но едва ли не пантомима. Плохая хореография у хороших танцовщиков, которым почти буквально нечего танцевать.
Но драйва, “движухи” полно, поэтому энергию разбрызгивают сверх меры, и это — главное. Участникам нравится материал, который они воплощают, они купаются в блесках актерского мастерства, и если в партии кое-где запланированы поддержки или прыжки, делают их с утроенной силой.
Каждая сцена построена как автономный, самодостаточный номер. Недостатки хореографии сокрыты сценической изобретательностью, эффектами и находками — сюжет выпрямлен до ситуации комикса, и на сцене все время что-то происходит.
История развивается быстро, как с горы, поэтому, когда следить за хореографией невозможно, начинаешь следить за историей, пока не понимаешь жанра — на самом деле нынешнее “Лебединое озеро” исполнено по лекалам мюзикла. От которого, если раскладывать на составляющие, ничего не останется, но если все в сумме, в куче — возникает нестандартное и калорийное зрелище: не оторваться.
Ощущение это удваивается после второго просмотра на DVD, где эстетика мюзикла доводится (монтажом, выбором точек съемки, ускоренным ритмом) до логического завершения.
Начинается все в большой кровати, где спит принц. Во сне ему является прекрасный лебедь в кальсонах с начесом. Принц просыпается и вместе с мамой, лицом похожей на декадентствующего литератора Алмата Малатова, начинает исполнять светские обязанности. Присутствует на балах и раутах и, в том числе, посещает балет “Лебединое озеро”, которое наблюдает из королевской ложи с мамой, ее хахалем и своей подружкой-парвеню, чьи дурные манеры оказываются главным “оживляжем” всего первого акта.
Спектакль в спектакле выполняет роль пародии на пародию, однако нечаянно выдает и рецепт, по которому Мэтью Борн сочинил свое собственное “Озеро”. Манерные танцовщики в этом дивертисменте наводят уморительную суету из минимума движений, главный эффект спектакля в спектакле имеет отнюдь не танцевальную природу — его красота основана на длинных, изломанных тенях, которые отбрасывают мнимые примы.