Поэтому сейчас она стояла посреди классной комнаты и несла разумное, доброе и вечное, хотя её посев не всегда произрастал должным образом. Часть её учеников спала, часть смотрела в окно, а Миша Рябчиков рисовал её в голом виде на последней странице тетради. (Тут мы сами задумались: “А был ли мальчик?” — Миша Рябчиков со своей ранней сексуальностью определённо был, а вот мальчик...) Итак, Вера Николаевна Липатова несла доброе и вечное, чтобы её ученикам было гораздо лучше жить.
Она говорила:
— Закономерен вопрос: где были бы сейчас все эти Раскольниковы и Каратаевы? Нет, не в рядах сторонников мира, наоборот, в стане империализма и реакции, там в качестве руководителей крестового похода против разоружения и демократии делали бы они своё чёрное дело...
Мальчик же начал аккуратно записывать в тетрадку слова учительницы, потому что за окнами, а значит, и в его душе начало светлеть. К тому же он очень любил литературу (почти так же, как и его учительница). Он даже решил стать писателем.
Писателем он, правда, не стал, но, став сначала младшим лесопильщиком, потом лесопильщиком просто, а затем старшим лесопильщиком, значительно прирастил богатство России Сибирью, а Вера Николаевна, по слухам, уехала на Кубу со своим мужем, чтобы преподавать там в русской школе при посольстве. Дальнейшая судьба её неизвестна.
Сейчас я задумываюсь — была ли на самом деле Куба? Кубы, я думаю, просто нет. Никакой Кубы нету — её разбомбили во время Карибского кризиса 1962 года. Только обеим сверхдержавам признаться в этом стыдно, и вот они кобенятся. Наняли каких-то двойников, что в голливудских студиях барбадос изображают.
Мне рассказывал об этом майор Прокопович. Это специально обученный был майор. Но и он, конечно, ни на какой Кубе не был, а просто его вызвали наверх и заставили выучить несколько историй, что были сочинены А. Яковлевым и референтом Бовиным в ЦК КПСС.
Один Елпидифор Сергеевич был уверен в существовании Кубы.
После одной беседы с ним (о которой речь пойдёт ниже) я даже написал письмо на радио.
Я начал спрашивать про Кубу и судьбу своей учительницы, которая так повлияла на мой выбор пути, даже на встрече одноклассников, спустя много лет после окончания школы. Отчего-то там много говорили про эмиграцию — биографически не вовремя. Я беседовал с женщинами, что хотели уехать в хлебную заграницу, — и желание это было как-то не по росту и не по возрасту. Это сорт зарока, напряжение, сходное с тем, что видно на лице солдата-первогодка, в шестой и последний раз подтягивающегося на перекладине. Это студентам легко менять страны и паспорта, а тут...
Многие изменились до неузнаваемости, некоторые стушевались, а некоторые имели вполне боевой вид. Обширные материнские груди рвались из декольте.
На свет были извлечены альбомчики с фото. Я думал, что они уже повывелись и все глядят только в экранчики своих карманных компьютеров. Разговоры при этом были как в сумасшедшем доме.
— Ты? Или не ты?
— Не я? Или я?
Или:
— Я учил французский, но все забыл.
— А я забыл итальянский.
— Учите латынь, — сказал я тогда мрачно. — Будете понимать, что врачи пишут.
Про Кубу и учительницу никто ничего не знал, и вот уж приступили к фотографированию за едой, вот уж и караоке с русским шансоном… Вот старая знакомая наклонилась ко мне.
И запомнил её отрывочно.
— В нем погиб певец.
— Отчего же погиб. Он его воскресил, поэтому поет Лазарем.
Я всё ещё не терял надежду. Наши доморощенные иностранные граждане уже начали пользоваться новоприобретенными языками, мешая их с русским. Вот уже наши подрощенные бандиты стали предлагать свои услуги со скидкой, по-дружески. Спели ещё.
— Синдерюшкин не придет, — шептались у меня за спиной. — Он трахнул первую жену Козодоева.
— Когда?
— Да уж лет семнадцать как.
В общем, ничего я не узнал на этой встрече одноклассников.
Когда раньше говорили “уехала на Кубу”, то говорили об этом с завистью. Или там “уехал в Варшаву”. Нет, когда говорили “уехал в Америку” — это не было признаком успеха. Какой успех может быть
в том, чтобы покинуть нас, переплыть на каком-то Хароне беспокойную воду в Царство Теней, откуда нет возврата? Какой может быть возврат из Америки? Ровно никакого, так что нечего хвастаться этой гражданской смертью.