“Апология математика” — это прощальный взгляд. Все было: и красота, и глубина, — и все это в прошлом. Можно еще попробовать рассказать о любимой науке, но это не очень занимает автора.
Харди важна его личная причастность к вечным вещам — к “настоящей” математике, которую он резко отделяет от “тривиальной”, “расчетной”, или, как ее обычно называют, “прикладной”. Настоящая математика — принципиально бесполезна. Он говорит: “Математик, подобно художнику или поэту, создает образы”. Но главное для самого Харди — то, что настоящая математика бесполезна для войны, а значит, его совесть чиста.
Работа математика требует постоянного усилия воображения. И человек устает. Лопату можно бросить и закурить, а голову как бросить?
Харди любил крикет. Ч. П. Сноу, чей биографический очерк предшествует “Апологии математика”, приводит слова уже тяжело больного Харди: “Даже если бы я знал, что умру сегодня, мне все равно хотелось бы узнать последние результаты крикетных матчей”. Так он и умер.
Мишель Уэльбек. Элементарные частицы. Роман. Перевод с французского Ирины Васюченко, Георгия Зингера. М., “Иностранка”; “Б.С.Г.-Пресс”, 2001, 412 стр.2.
Я ждал сына после математического кружка в круглой рекреации между 01 и 02 у ДК МГУ на Воробьевых горах. В простенке между дверями висела афиша: “Элементарные частицы. Лекция по теоретической физике”. Я достал книгу из кармана и показал Ване на афишу и на книгу. Он по младости лет Уэльбека не читал, но трезво заметил: “Папа, это, наверное, другие элементарные частицы”. Я с ним согласился. А потом задумался. А почему, собственно? Нет, не другие, те же самые, только описанные несколько иначе. Когда Уэльбек пишет о современной квантовой физике, он понимает, что пишет, в отличие от многих писателей, которые очень любят щегольнуть полупонятными терминами типа “нелокальность”, “скрытые параметры” или что-то в том же духе. Но важно не только это. (Хотя это очень важно: нельзя врать в фактах, это уничтожает доверие, и его уже ничем не восстановишь.) Уэльбек строит интерпретацию квантовой аксиоматики. Чем характерны элементарные частицы? Они бессмертны и неразличимы. Неразличимость — это плата за бессмертие. А смерть человека — это расплата за уникальность и существование на пределе сложности. Об этом и написан роман.
И. Пригожин. Конец определенности. Время, Хаос и Новые Законы Природы. Перевод с английского Ю. А. Данилова. М., Ижевск, НИЦ “Регулярная и хаотическая динамика”, 2001, 208 стр.
Книга хороша, как почти всегда у Пригожина. Он тонко чувствует грань, за которой формулы уже перестают быть иллюстрациями, а становятся неотъемлемой частью изложения, становятся доказательствами — то есть тем, чем они и должны быть в научном тексте. Но в научном, а не в популярном. И Пригожин эту границу никогда в своих текстах-размышлениях не переходит (в отличие от авторов “Квантовой телепортации”).
Основные идеи, на которых сосредоточился Пригожин в книге, в общем, возвращают нас к его же более ранней работе “Время. Хаос. Квант”. Главные мысли Пригожина — о том, что корректные и устойчивые решения — это капля в море, что подавляющее большинство систем — “сложные” и макроповедение системы зависит от микропроцессов; эти мысли, по-моему, совершенно верны, и мы находимся в самом начале изучения нелинейных систем, что бы по этому поводу ни говорил всезнающий мистер Хорган.
Саймон Сингх. Великая теорема Ферма. История загадки, которая занимала лучшие умы мира на протяжении 358 лет. Перевод с английского Ю. А. Данилова. М., Издательство Московского центра непрерывного математического образования, 2000, 288 стр.
Книга написана не математиком, а корреспондентом Би-би-си. Но тем не менее Саймон Сингх — человек достаточно компетентный, несмотря на некоторые упрощения, иногда даже ошибочные.
История доказательства теоремы Ферма (Последней, Великой, Большой) — это история надежд, которые крепли, становились уверенностью и разбивались в пыль. И так повторялось многократно и с самыми выдающимися математиками последних трех столетий. И вот она доказана.
Но история ее не окончена. Полученное доказательство очень сложно и недостаточно убедительно несмотря на точность и полноту. Это доказательство с позиции силы. По существу, она доказана так: если математика едина в самых глубоких своих положениях, то теорема Ферма верна. Это единство и было доказано в одном частном случае — в случае гипотезы Таниямы. Ей посвящены работы Андрю Уайлса и Ричарда Тейлора, которые и стали фактически доказательством теоремы Ферма. Саймону Сингху удалось интересно и популярно обрисовать главные этапы.