Володька вернулся из Дубая бодрым, загорелым, полным сил и энергии. В первый же вечер привез меня к себе на Приморскую и долго крутил видеокассеты, где был запечатлен их отдых, аккуратные пляжи, отели, нереально синее небо, кристально чистое море. Девушки со сказочными формами...
— Во, гляди! — то и дело подскакивал Володька в кресле. — Этот мужик, Питер, миллионер из Австрии. Мировой мужик!.. Во, а здесь мы каждое утро апельсиновым сочком заряжались.
Я усмехнулся, а Володька, горячась, стал объяснять:
— Ты просто не знаешь, что такое апельсиновый сок настоящий! Наши, из пакетиков, — это просто дерьмо... И апельсины там с нашими не сравнить. Там из одного апельсина полный стакан сока выжать можно. При нас выжимали... Да вон, сам гляди!..
На экране смуглокожий симпатичный араб умело разрезает апельсин на две половины и прижимает одну половину к пластмассовой кочечке в столе. Несколько секунд жужжания. Пустая шкурка летит куда-то под стол. Затем — то же самое со второй половиной. И готов стакан мутной золотистой жидкости.
Володька, мускулистый, голый, с вэдэвэшной наколкой на плече, широкими глотками осушает стакан, смачно крякает, как после водки, и говорит арабу: “Сэнкью вэри мач!” (или нечто похожее). Араб обнажает в улыбке белоснежные зубы...
А Володька уже шагает к берегу. Камера, дергаясь, следует за ним, выхватывая глазом объектива то песок, то чуть прикрытую розоватым купальником чью-то девичью грудь, то кусок неба, то Володькины полосатые плавки...
— Блин, Джон вообще снимать не умеет! — беззлобно восклицал Володька. — Глаза можно вывернуть...
Но вот новый эпизод. Андрюха садится на водный мотоцикл, некоторое время в нерешительности покачивается на мелких волнах, а потом, резко выжав газ, уносится вдаль.
— Сейчас, ха-ха! Гляди, гляди!
Пролетев метров двести по прямой, Андрюха попытался развернуться, и мотоцикл, потеряв равновесие, падает набок; наездник слетает с сиденья, плюхается в воду.
Хохот Володьки и наяву, и там, на экране.
— Да, неплохо провели времечко. — Я услышал в своем голосе обиду и зависть.
— Непло-охо... А ты как? Где Новый год встретил?
— На Дворцовой, с Маринкой. Тоже, в общем, ничего.
— А у нас там в ресторане, в большом зале, — стал увлеченно рассказывать шеф, не спуская глаз с экрана, — елку поставили, искусственную, правда, сугробы сделали из пенопласта, что ли, игрушки всякие, конфетти... Кстати, в самом центре жили, в Дейре... район такой. И до залива — семь минут... Во, сейчас я!..
На экране в седло водного мотоцикла садится Володька. Машет рукой в камеру, улыбаясь, как пацаненок. Вот даванул на газ, и мотоцикл бешено рванулся прочь от берега.
— Гляди, как я научился!
И действительно, Володька выделывал на мотоцикле такие финты — прямо балет. Я и вслух сказал:
— Да-а, прямо мотоводный балет какой-то.
— А чего ты хочешь — почти тыщу на эту фигню потратил. Каждый день упражнялся часа по четыре.
— Тыщу чего? — не понял я; после деноминации и тысяча рублей стала суммой не мизерной.
От моего вопроса Володька как-то резко помрачнел, оживленное лицо стало кислым. Он отвалился на спинку кресла, вздохнул:
— Долларов, чего же еще... Вообще столько денег просрал. Копил, собирал — и вот за десять дней... Там-то, конечно, весело было, ни о чем не хотелось заморачиваться, а теперь...
Беспорядочно мечущийся глаз нашел Макса и Лору и успокоился. Те, заметив, что их снимают, обнялись, заулыбались голливудской улыбкой. Красивые, свежие, длинноногие...
— Ладно я, — тут же заворчал Володька, — я, в принципе, могу позволить себе, а вот этот клоун вообще обезумел. Знаешь, что делал?
Я усмехнулся:
— Откуда ж мне знать...
— Прикинь, заказывал персональный бассейн со своей Лорой, и по полдня они там торчали. А день — пятьсот баксов... И откуда деньги? Месяц назад чуть не на коленях нас с Дрюней просил тридцать тысяч одолжить, а теперь — круче миллионера.
Когда кончился очередной сюжетец, Володька погасил видак, телевизор и камеру, в которой и крутились маленькие кассеты.
— Надо фильм смонтировать. “Русские ребята в ОАЭ”. Иногда вечерком после рабочего дня приятно, наверное, будет повспоминать. — И, снова придав голосу деловитую бодрость, спросил: — Как товар? Привезли, все проверил?