— Да лучше в кресло. Удобное... Или, — мне стало весело, — или, ха-ха, ко мне на колени!
— Давай лучше выпьем.
— Дава-ай!
Я плеснул водки в стоящие рядом с мутным графином стаканы.
— Поехали.
Глотнул, подавился, по подбородку потекли горячие ручейки.
— Ты что-то совсем, — с брезгливостью и, кажется, жалостью заметила Валя.
— Разучился, понимаешь, бухать... Эти “новые русские”, они всё чаек, минералочку... До ста лет прожить собираются... У-у, — на меня вдруг нахлынула дикая злоба, — ненавижу!.. — Я еще раз налил водки и на этот раз выпил удачно. — Зна... знаешь, Валь, так омерзительно! Ведь спекулянты мы, дешевые спекулянты, правду про нас говорят. Там люди ботинки делают, пашут, а мы, сволочи!.. — Говорил я в тот момент совершенно искренне, даже готов был разрыдаться. — Домой хочу, в Сибирь. Помидоры рбостить... Мы с родителями своими руками... Из вот такой вот семечки... еще зимой, в ящиках на подоконнике... И потом радость такая, когда куст по грудь, весь в “бычьем сердце”. Знаешь, какая радость!
— Может, ляжешь? — предложила Валя.
— А ну тебя... — Стало досадно и горько, что она не понимает. — Живем же как паразиты.
Лицо ее оказалось перед моим. Совсем рядом. Я понял — надо поцеловать. Ткнулся куда-то, где губы. Она не отстранилась. Я ткнулся еще и почувствовал мягкие подушечки ее губ. Попал.
— Ложись, не мотайся, — снова предложила она, но теперь в ее голосе не брезгливость, а почти явное предложение...
Я взял графин, сделал несколько глотков. Вода была кислая. Хотел хлопнуть графином об пол, но передумал, аккуратно поставил на стеклянный поднос. Приподнялся, спросил:
— А ты ляжешь со мной?
Увидел ее глаза, совсем трезвые, умные глаза. И не злые. Как точнее? — ободряющие.
— Давай ляжем вместе, — сказал я. — Мы ведь теперь не совсем чужие. Гоша ушел...
— Гена, — поправила она.
— Какая разница...
Я определил свою кровать — покрывало на ней не было измято, ведь шофер на ней не лежал.
— Давай, Валь...
Она подошла. Уже без куртки. В черном вязаном свитере, в короткой узкой юбке, черных колготках. Босиком. Значит, согласна... Я потянул ее к себе, уронил. Сунул руку под юбку. Она не сопротивлялась, она лежала на спине, лицом вверх, и смотрела своими черными глазами куда-то в потолок. Просто ждет? Ну и пусть, ну и хорошо, что такая попалась...
Колготки снимались с трудом.
— Приподнимись.
Она приподнялась.
— Давай ничего не говорить, — предложил я.
Она промолчала.
С правой ноги колготки сползли нормально, а снять с левой сил уже не хватило. Я стал стягивать трусы. Тоже черные... Я признался:
— Так все это долго.
Она опять не ответила. Она лежала как бревно и смотрела вверх. С Мариной это было совсем по-другому. Да и с Машей тоже... А зачем мне это сейчас? Если честно, мне этого сейчас и не хочется, хочется просто уснуть. Тихо-мирно...
Но у нее такая гладкая кожа. Такие мягкие и в то же время крепкие ноги. А глаза... Все дело в глазах... Я оказался над ней. Поймал ее взгляд. Она улыбнулась, сказала:
— Дурачок.
— Почему это?
Она потянула меня на себя. Мои локти подломились, ее ноги обхватили мою спину.
— Надо джинсы еще... — вспомнил я.
Она убрала ноги, я расстегнул молнию, кое-как приспустил штаны. Ее ноги опять сцепились у меня за спиной... Отвалиться бы в сторону, закутаться в одеяло... Завтра тяжелый день... Левой рукой я кое-как опирался в кровать, а правой путешествовал под ее свитером... Моя гладкая ладонь гладит ее еще более гладкую кожу... Вот что-то упругое. Лифчик. Я подлез под него, ощупал грудь, твердый штырек соска... Ее губы, они приоткрыты, видны два ряда зубов; глаза закрыты. Лицо стало бессмысленным и глуповатым, но и прекрасным, каким бывают лица ждущих счастья женщин... Я уже научился читать их лица...
Я начал двигаться. Она задышала... Мне захотелось сказать ей что-нибудь доброе. Но только что? И вообще — зачем? А зачем вообще созданы мы и они? Для этого... Маринка простит... Да и с чего узнает? Она не узнает... Да и хрен с ними со всеми...
— Ты уснул? — голос из-под меня.
— А? — Я спохватился и снова задвигался.
Но этот вопрос отрезвил. Затошнило, я услышал, как в животе булькает, катается туда-сюда какая-то жидкость, виски кололо... Я приподнялся на локте, посмотрел... Подо мной чужое, неприятное, недоброе лицо. Глядит на меня. Ждет.