Трубка упала на стол с таким угрожающим хрустом, что Володька сам испугался. Схватил ее, потыкал кнопки, послушал. Выдохнул облегченно и положил трубку на телефон.
Не обращая на меня внимания, шеф начал копаться в бумагах. Я не решался пока что подавать голос. Пусть остынет, придет в себя. Стараясь не джиргать, стал пить горячий чай вприкуску с рассыпчатым шоколадным печеньем.
— Ну, разобрался с делами? — наконец обратил на меня внимание шеф.
Я и не сразу понял, о чем он, и даже спросил:
— С какими? — Тут же спохватился, закивал энергично: — А, да, да! Все в поряде!.. Да это и не дела вообще-то... так, личное...
— Ясно, что личное. С Маринкой, что ли, проблемы?
Не думаю, что Андрюха уже раструбил о моей беде, а на мелкую ссору с девушкой списать вчерашний прогул — самое удобное дело. Уважительная причина. И я, сделав вид, что стесняюсь, все же кивнул:
— Ну да, вроде того...
— Помирились, надеюсь?
— Все нормально теперь, все нормально.
— Тогда вот тебе списочек. Надо проехаться, башли собрать. На многих точках ты и раньше бывал, так что не заблудишься.
Я встал, принял бумагу с адресами магазинов, киосков, палаток, фамилиями продавцов...
— Напротив некоторых, видишь, крестики, — продолжал Володька. — Это значит, что с ними я договорился, они тебя ждут. А остальные... Но в любом случае постарайся выбить за то, что наторговали. Держи еще накладные. — Он протянул мне на этот раз довольно толстую пачку сероватых бланков. — В углу карандашом будешь отмечать, сколько и за какие модели рассчитались... Вот заполни и пяток доверенностей — вдруг где начнут залупаться. Я расписался уже на всех... Ну, ясно?
— Да вроде. Работка привычная.
— Только жми на них сильнее — не стесняйся. А то обнаглели, с осени денег не вижу практически... Возьми тачку лучше всего, с водилой договорись рублей на триста, пускай катает. Деньги есть?
— Есть, есть. — Денег у меня и в самом деле был полон карман — на днях Володька выдал получку.
— Ну, гони тогда! И не стесняйся их, ради бога! Запомни, это они нам обязаны. — Он, видно, все еще был под впечатлением стычки с сестрой и опять стал распыхиваться: — Они нам должны, а не мы. Я на них ишачить, на сук, не нанимался! И так даю на хлеб с маслом заработать... Ладно! — отмахнулся и от меня, и от своего негодования Володька. — Езжай... Жду с большой сумкой!
— Сейчас... — Я решил слегка остудить его пыл. — Чай только допью.
4
Двадцать седьмого апреля Володька улетел в Эмираты. Это число — двадцать седьмое апреля — я, наверно, запомню надолго. День получился — не дай боже...
Да нет, в общем, все шло не так уж плохо, только вот вечер...
Началось обычно. Расстались с Мариной на “Сенной”, чмокнув друг друга в щеку. Она была не особо веселой, хотя и не мрачней, чем все предыдущие дни. Но я старался этого не замечать, чтобы лишний раз не пугаться возможного; главное, что у меня вроде бы болезнь пошла на убыль. Поправлюсь и снова стану внимательным, любящим...
Прибыл на склад к положенным десяти часам, прикупив по пути пять бутылок “Балтики № 3”, уселся за Володькин стол, включил компьютер, нашел любимую игру, где действие происходит в фашистской лаборатории по производству кровожадных монстров... Только начал истреблять пока еще охрану и мелких ученых, позвонил Джон, уточнил, улетел ли Володька.
— Не знаю, — сказал я, — по крайней мере здесь его нет.
— И дома автоответчик... Мобильник отключен...
— Ну, наверно, летит. — Я положил трубку.
Часов в двенадцать какой-то перепуганный паренек принес десять тысяч рублей и взамен попросил расписку, что я их получил.
— Должничок? — усмехнулся я.
— Типа того...
Я написал расписку и вернулся к компьютеру. До двух, торопливо глотая пиво, бился с фашистами и их монстрами, с трудом перебирался с уровня на уровень, не раз погибал, но не сдавался...
В два, как и договаривались, прикатил Андрюха. Я запер дверь, и мы поехали на Арсенальную. Андрюха, как все последнее время, матерился: