Чтоб не распаляться попусту, я повернулся к Неве... Что ж, просто дождусь вечера, вот вернется с работы Маринка... Но и здесь тут же попалось на глаза раздражающее. На том берегу, немного слева, вдалеке, виднелась церковь. Наверно, даже скорее собор. Высокий, вытянутый, нежно-голубой, он почти сливался с небом, был похож на красивое облако... Казалось, что собор завис над землей, слегка подрагивая, как наполненный водородом шар. Он был призрачен, нереален, пугающе легок...
“Ух ты, — первым делом пришло на ум ухмыльчато-ироничное, — видения начались!” Ухмылка не получилась, не защитила — наоборот, сдавила, зацарапала сердце такая тоска, что захотелось завыть, заскулить. Я крутнулся прочь от висящего над землей, подрагивающего собора, и снова передо мной Кресты, какие-то сети на стенах, черные узкие окна, спины, бедра, стройные ноги этих, на бордюре. Водят руками, что-то рассказывая, объясняя своим заточенным дружкам или мужьям... А как будет жестами, интересно, “люблю тебя”, “жду”, “не забуду”? И почему они уверены, что их видят, их жесты читают? Ведь там, за забором, в оконцах мясо-кирпичных коробок, — лишь чернота.
Я напряг зрение, прищурился, потянулся вперед, словно к кому-то любимому... Нет, действительно, ничего. Чернота.
Зато им оттуда наверняка видно не только нас, Неву, кусок города, но и тот собор-призрак, что висит, подрагивает в воздухе, беззвучно зовет. И как же им должно быть это невыносимо, если даже мне здесь, на свободе...
— Роман, ты хде? Ты едешь, нет? — спасительный голос Андрюхи.
Я с готовностью помчался к машине.
— Бли-ин, да-а... — не мог не произнести я, поеживаясь на мягком удобном сиденье, — тягостное, конечно, зрелище... Одно бы дело в тайге где-нибудь, в тундре, а то здесь, в центре Питера... Ты Ахматову не читал случайно?.. Вот у нее там так, оказывается, точно...
— Ладно, — осадил Андрюха выплеск моих эмоций, — хорэ. Давай лучше подумаем, как вечер похруче убить.
Теперь он был почти веселым, лицо посветлело; он напоминал человека, у которого, по пословице, гора спала с плеч. О причине такой перемены я, конечно, допытываться не стал, чтоб не провоцировать Андрюху на новую порцию сетований и жалоб. Может, просто хорошие вести от Макса или же, наоборот, никаких вестей, никаких новых просьб, упреков, нытья. И вот Андрюха засиял, он готов устроить нам праздничек.
— Можно куражнуть слегка, ясное дело, — отозвался я на его вопрос. — Напряженьице снять.
Мы начали обсуждать, строить планы на вечер. Первым делом, почти автоматически, заговорили о ночных клубах и очень быстро сошлись на том, что клубы уже надоели. После минуты раздумчивого молчания Андрюха вздохнул о шашлыке на природе.
— Во, во, кайф! — Мне идея понравилась. — Поставим тачку, сядем на электричку и куда-нибудь...
Андрюха был настроен реалистичней:
— Пока то да сё, пока мяса кхупим — стемнеет.
— Тогда на тачке давай, с ночевой. Костерок запалим, посидим, — размечтался я всерьез, даже сам удивился, — а утром вернемся. Пить особо не будем, так, винцо легкое.
— М-да, заманчиво, — почесал щеку Андрюха. — И как поедем, вдвоем?
— Ну, можно с девчонками. Я Маринку возьму... правда, у нее работа до десяти...
Заиграл рег-тайм, Андрюха вытащил из кармана черную плашечку мобильника.
— Алло... А, здорово!.. — послушал, кивнул: — Да он здесь, со мной. — И протянул мне телефон. — Танюха.
Прежде чем я успел поздороваться, в ухо полился торопливый, совсем не приветливый голос Володькиной сестры:
— Роман, мне срочно нужно забрать вещи со склада! Как скоро ты там окажешься? Желательно в течение получаса...
Я удивился:
— Какие вещи?
— Мои! У меня там дубленки, ремни брючные, портмоне двести штук. Когда ты подъедешь?
Голос слишком возбужденный и наглый, как у человека, решившегося на рискованный шаг... Я был в курсе, что деньги она Володьке до сих пор не отдала, — перед отъездом он опять психовал по этому поводу, и я, конечно, заявил довольно холодно:
— Володи сегодня нет в городе, а без его ведома я ничего со склада выносить не могу. Извини.