“Ерохин — 1500
Бобышев — 3000
Рынкевич — 2000”...
В столбике фамилий семь-восемь, а внизу — та польская фирма, у которой Володька брал обувь под реализацию, и имя “Джон”. Напротив фирмы — “28 000”, напротив Джона — “70 000”. Еще ниже — “Итого — 135 000 долларов”.
— И не знаешь, от кого чего ждать, — наконец оторвал Володька взгляд от бумажки. — Может, Вадька Ерохин за полторы тысячи шею прогрызет или Боб за три... С этими, — он поставил галочку перед польской фирмой, — можно погодить. У них таких должников по всей Европе... И с Джоном тоже особый разговор...
Положив поверх списка чистый лист, Володька начал составлять новый список. Я стоял за его спиной, наблюдал.
Появляется “Макс — 30 000 (по крайней мере)”, затем — “Татьяна — 3500; Стахеев — 2000”... Еще три фамилии и суммы — по полторы тысячи.
— Итого, — считает шеф, — ровно сорокет. М-да... Но Макс отпадает, Татьяна... черт ее знает... Отдала, что могла... Вилы-вилы...
Он был убит, ошарашен, его будто ошпарили крутым кипятком, и в то же время я не верил в искренность его убитости; казалось, вот сейчас он засмеется довольно, скомкает бумажки и бросит в корзину. Потянется, захрустят кости. Он встанет, включит чайник и, подмигнув, объявит: “Все нормально, все путем! Началось, Роман, большое дело!”
Но нет, конечно нет, ведь мне это только кажется, это просто моя самозащита, самообман, чтоб тоже не убиться, не обвариться кипятком несчастья, краха...
Позавчера позвонили из Дубая и сообщили, что тот араб, на которого зарегистрировали представительство, снял деньги со счета в банке и исчез... Вчера весь день Володька висел на телефоне, наговорил с этим Дубаем наверняка кучу денег, а сегодня вот составляет списки, кому должен он, кто должен ему... И вчера и сегодня я рядом с ним, как верный оруженосец, хотя так хочется выйти на улицу и не возвращаться. Тем более — чем я могу помочь? Мое дело — разгрузить, погрузить, смотаться на точку, рассортировать коробки...
— Машина с квартирой вместе потянут в лучшем случае тысяч на двадцать... — полушепотом продолжал соображать Володька, — склад можно пересдать, но это вообще копейки... Да-а, попал так попал...
Издали — стук кулаком в железо двери. Это к нам. Володька дернулся, на лице полудетская растерянность, почти испуг... С полминуты, как обложенные преступники, мы смотрели друг на друга, потом он, очнувшись, велел:
— Открой.
Я направился нехотя, зная, что ничего хорошего пришедший нам не принес, а скорей всего наоборот. И за дверью — Джон.
Они очень друг на друга похожи. Оба одинаково невысоки, ширококостны, крепки в походке, у обоих короткие русые волосы, оба предпочитают темные тона одежды; оба в общении обычно сдержанны, почти сухи... И сейчас, в момент беды, выражение их лиц тоже было схожим — и Джон, как и Володька, ошарашенно-мрачен, убит, шрам на его щеке сделался заметнее, розовее, чем обычно. Движения тоже будто у обваренного — вялые, в каждой мелочи чувствуется усилие. Так и кажется, что вот-вот целые куски мяса начнут отслаиваться, отваливаться от костей...
— Привет. — С невольной брезгливостью и, кажется, даже презрением я посторонился. — Проходи.
Джон тяжело перешагнул через порожек, потопал в офис.
Потом они с Володькой долго и нудно выясняли отношения. Не орали, не бесились, для этого у них, наверно, не было уже энергии, но их как бы спокойный тон пугал больше крика. Я сидел в уголке, пил чай, стараясь не чмокать; хотелось курить, и было страшно встать, пройти по помещеньицу — обнаружиться... Волей-неволей приходилось слушать.
— Есть шанс, что его найдут? — вроде совсем равнодушно спрашивал Джон.
Володька таким же голосом отвечал:
— Дали понять: если найдут, тем более с деньгами, то можно считать, что они на нас с неба упали.
— А как это все получилось? Как вот так он мог взять двести с лишним тыщ и уйти?
— Я перевел сумму в один банк, а он должен был снять ее и отнести в другой, буквально через дорогу. Я переводил ведь как физическое лицо, а этот банк принимает только от фирм... С ним был мой человек, и прямо у дверей банка этот... араб прыгнул в машину, и водила тут же рванул. Было все подготовлено. Человек сразу заявил, стали искать...
— Тэк-тэк... В общем, Вэл, я хочу, чтоб ты вернул мои семьдесят тысяч.
— Хм... — Володька на секунду покривил губы. — Я теряю почти в три раза больше... С таким же успехом я мог бы у тебя требовать мои двести.