— Мне эта тема неприятна… Но поверьте — я материал знаю.
Он покраснел, подумал и сказал:
— Я поставлю вам «отлично» за год… Верю, что материал знаете. Но запомните: для будущего медика не должно быть неприятных тем и дел. Если не преодолеете стыдливость, брезгливость, подумайте серьезно, стоит ли кончать школу, ибо я первый напишу вам в характеристике о качествах, мешающих медику.
Весной 1940 года Васю призвали на действительную службу в армию. Ему 20 лет. Не понимаю, почему так поздно его взяли. Или тогда брали служить с 20 лет? Сейчас с 18-ти.
Накануне он приехал к нам с гитарой, с бутылкой вина, гостинцами. Мама плакала, а Вася ее утешал:
— Мне легко будет в армии — там не тяжелее, чем была моя двадцатилетняя жизнь. Одевают, кормят, обучают — знай исполняй приказ, а это я умею. — И пел под гитару все одну и ту же песню: «Прощай, любимый город, уходим завтра в море…»
Он был призван на флот.
Утром поехали втроем: он, мама, я. Долго ехали на трамвае… Вася и я мучились от маминых громких причитаний и слез. Время от времени Вася просил:
— Мама, перестань! Неприлично! Будто на войну провожаешь!
Мама еще пуще заплакала и выкрикнула:
— Вполне возможно, что и на войну! Поэтому не гони мать и дай поплакать!
Собираются на улице у высоких ворот, ведущих в огромный двор. Все подошли организованно, к назначенному времени. Команда: «Родные и близкие! Пожелайте новобранцам успешной службы, расцелуйтесь — и будем расставаться!»
Ворота, впустив новобранцев, медленно закрывались. Мама подвывала, Вася поминутно оборачивался со страдальческой гримасой на лице, энергичными жестами приказывая мне увести маму.
И с этого дня мама каждый вечер ходила к Таврическому саду, прислонялась к решетке забора и со слезами смотрела на чеканящих шаг солдат — они шли в казармы, пели: «Если завтра война, если завтра в поход, если грозная сила нагрянет…» Мама возвращалась и каждый раз говорила: «Будто на Васеньку поглядела. Вот и он где-то так же шагает и поет…»
Летняя практика в больнице должна завершить 1-й курс медшколы. В группе я со всеми девчонками в товарищеских отношениях, но подруги нет. У Тани бываю очень редко. У нее есть Гриша. Ко мне она не ездит. Читает романы, ходит вечером с Гришей в кино, а потом слоняются по улицам. В свободное от школы и от Гриши время, по словам Риммы Васильевны, валяется на диване. Окно опять заросло пленкой, в комнате хаос и затхлый дух.
Группа наша поработала уже во всех отделениях понемногу. Осталось хирургическое отделение. В день окончания практики мы должны были присутствовать и помогать на операциях. Мне хирург велел готовить руки, чтобы ассистировать ему (так и сказал!). Волнение и гордость: ведь это надо же — выбрал в ассистентки меня!
Хирург расспросил, каким способом я буду «мыться». Я предпочла способ Спасокукоцкого (сначала в растворе нашатырного спирта с последующей обработкой рук винным спиртом).
Началась операция по поводу грыжи. Разрез… Моя задача заключалась в том, чтобы крючками-расширителями держать края раны… На настоящей операции, участвуя в ней, я впервые.
Держу крючки. Хирург оперирует молча. Тихо, только инструменты позвякивают… Ловлю себя на том, что вид крови, раны мне не страшен. Вспомнила анатома, мысленно показала ему язык: «А вот и нет у меня брезгливости! И буду я хирургической сестрой!» И чтобы проверить себя на брезгливость, я заставила вообразить, как извлекаю из раны крючки-расширители и слизываю с них кровь… Весьма явственно это представила — «вошла в образ»… и вдруг — тошнота, туман в глазах…
Позже девчонки рассказывали мне: «Когда ты прошептала: „мне плохо“, имела лицо трупа». Меня сволокли во врачебный кабинет, где меня вывернуло наизнанку, так как не отступало видение, как я облизываю крючки… Идиотка!!!
После операции хирург нашел меня в приличном состоянии, с почти нормальным цветом лица и здоровым пульсом.
— С вами такое часто бывает? — участливо спросил он.
— Никогда.
— Как началось сегодня? Что же случилось?
— Не знаю, — соврала я.
— А я знаю! Если от вида раны, крови медсестре делается дурно, надо серьезно подумать, быть ли ей медсестрой. Каково будет больному, если вас затошнит от его недуга? Таким, как вы, надо идти в секретари-машинистки!
А надо было бы признаться хирургу в своей нелепой «проверке на брезгливость». И все же: значит, не могла я без дурноты пройти проверку! И два «ученых мужа» сказали одно и то же. Значит?..