Как большинство пророчеств прошлого, и это вызывает у нас сегодня усмешку: то, что уже есть, стало привычным, что не сбылось – кажется досадным проколом уважаемого автора. А вот «ближний прогноз», увлекательный и для автора, и для его читателей, сделанный в книге Бонч-Осмоловской, кажется вполне вероятным и симпатичным.
Остается добавить, что некоторые клеточки своей периодической системы автор – сама яркий и талантливый литератор – заполнила собственными сочинениями. Кому это может показаться нарушением привычных норм, а мне кажется закономерностью: если ты не способен сам сочинять не хуже своих героев, трижды подумай, стоит ли всуе описывать их творчество.
Юрий Орлицкий
КНИЖНАЯ ПОЛКА ИРИНЫ РОДНЯНСКОЙ
+ 10
На моем столе в одночасье скопились книги, ободряющие тем, что в сегодняшней России все еще живо пульсирует культурная мысль; дело обстоит, быть может, куда лучше, чем с «непосредственным» творчеством. Начну представление этих книг с того, что лежит в основе всякой зрелой культуры, - со с л о в а р е й и с п р а в о ч н и к о в, в данном случае пионерских по замыслу.
К о н с т а н т и н Д у ш е н к о. Религия и этика в изречениях и цитатах. М., «Эксмо»; ИНИОН РАН, 2009, 672 стр.
Я не в первый раз обращаюсь к этому монументальному справочному циклу, обязанному своим появлением на свет труду одного-единственного человека (см. мои майские «книжные полки» за 2006 и 2008 годы). Но нынешняя новинка – особая. Справочника на названную тему такого размаха и объема (3200 цитат) до сих пор не существовало ни в отечестве, ни за рубежом. Предприятие отважное и в то же время, я бы сказала, черновое, эскизное. Перед составителем встали сразу три трудно совместимые задачи: 1) отыскать первое упоминание популярного изречения или словосочетания ( anno domini, крестовый поход, святая Русь, город на холме, узники совести и т. п.); 2) среди несметного обилия материала выделить то, что стало провербиальным, вошло в общечеловеческую книгу мудрости; 3) представить большой полилог самих этих мыслей в их идейном существе. В общем, объять необъятное – тут руки опускаются. У Душенко они не опустились, но некоторые его решения не выглядят наилучшими.
Ветхому и Новому Заветам отведено более 100 страниц (более 900 позиций), то есть почти четвертая часть всех изречений и пятая часть основного (исключая указатели) объема книги; да тут еще и формулы из православного богослужения, выделенные, что называется, навскидку. К чему соперничать с так называемой «симфонией» (собранием перекрестных отсылок к стихам обоих Заветов) и с общедоступными нынче молитвословами? Не лучше ли было ограничиться лишь тем, что стало, по выражению Пушкина, « пословицею народов», и за счет сокращения этой части заполнить очевидные пробелы?
А их немало. Скажем, множество выдержек из афористически мыслящего Бердяева не искупает отсутствия другого мастера афоризма - Льва Шестова, безусловно, причастного к искомым темам. И неужели у умницы Симоны Вейль не нашлось ничего духовно значительного, кроме единичного изречения? [10]
Но черпак дегтя все же не портит вкушения из резервуара, куда влиты античная, христианская, иудейская, мусульманская, ведическая, буддийская, конфуцианская мудрость, голоса ересиархов, скептиков, деистов, атеистов. Эта захватывающая разноголосица неожиданно свидетельствует об этическом единстве рода человеческого. Ибо так называемое золотое правило морали: «…как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними» (Мф. 7: 12) - так или иначе присутствует едва ли не во всех культурах и религиях, и до, и после Р. Х. Занятно также, что психология толпы не меняется тысячелетиями. «Невежество породило <…> расхожую пословицу: (1)Нет дождя – причина христиане(2)» (блаж. Августин); ср.: «Если в кране нет воды, значит, выпили жиды».