Оперирующий словом, по сравнению с художником, кажется навязывающим свою волю диктатором.
Лучше не быть…
В снах мы достигаем синтеза изображений и слов, во всяком случае, ближе, чем наяву. Но только для себя. Разговоры в снах — обозначения образов и ощущений, самые необходимые, заполняющие пустоты смысла, выстраивающие порядок внутреннего зрения и прочих ощущений.
Наяву говорим и пишем под гнетом: “быть понятым” значит “быть понятным”. Это угнетает. Прозе до снов не дорасти.
Однако интересно направление, с тонким балансом на грани внутреннего и внешнего понимания. Оттого фразы с брошенными концами, старые-престарые японские рассказики с недосказанностью, с обрывом в конце — примеры искусства, которое не бросается на шею, приобретают особое значение. Вовремя поставить точку — начальная стадия понимания, вовремя оборвать фразу — путь дальше. Чтобы внутренний разговор стал прозой, живой и провоцирующей читателя на собственное движение.
Остальное — хлам…
Избыточный цвет теряет напряжение. Смотрите, как Ван Гог среди зеленой чащи ставит маленькое красное пятнышко, чувствуется, рука от напряжения дрожит, и это нам передается. Чуть-чуть, а много сказано! Напряжение цвета, и в нас — напряжение, равновесие на грани, дыхание учащается…
Но большинству — подай корыто цвета!
Издержки свободы: хлеба и зрелищ, попсу на блюдечке с каемочкой…
А желающие подработать уже выстроились — “сейчас изобразим”.
Искусство было и есть — не для многих, оно аристократично, остальное — хлам на продажу.
Не болтай…
В искусстве нет ничего жальче и смешней, чем “декларации о намерениях” и объяснения задним числом — “что я хотел сказать…”.
Убей Будду…
Пикассо говорил, что художникам нужно выкалывать глаза.
А писакам, по-моему, — укорачивать память, чтобы слова забывать стали: короче и выразительней начнут писать.
Встретишь писателя — убей писателя…
Один художник говорил:
— Пиши с натуры, сколько хочешь взять... а потом не забудь ее тряпочкой прикрыть.
То же и в прозе, сам себе говорю:
— Пиши-пиши “про жисть”... да не забудь ее вовремя тряпочкой прикрыть.
Упрекнули в необщительности…
Дожить до 70 и общаться с теми, кто неинтересен, неприятен?..
Значит, зря жил.
Может, все равно зря, но зачем усугублять?..
Про червя…
Во всех передрягах больше всего жаль зверей. Еще птиц. И особенно червя. Он через себя готов всю грязь пропустить ради зернышка ничтожного, незаметного никому. Живет среди нас бесценный зверь, превращающий мусор в чернозем.
Без дураков…
Печально. Дожить до больших чисел, если днями прожитое считать, тем более часами, — и понять: пальцев на одной руке хватит — истинно свое пересчитать.
Если без дураков считать.
Задушевное…
О душе чаще всех говорят те, у кого за ней ничего нет.
Бессловесное начало…
Не верю, что “в начале было слово”, — мир возник бессловесным.
Первыми были образы, сотканные из ощущений, осязательных и зрительных. Грубые фигурки и наскальные рисунки. Тогда люди не обладали еще способностью отображать мир словами.
Чувственные ассоциации, как это доказывают нам звери, способны приводить к серьезным решениям и, главное, развивают представление о мире. Путь, параллельный второй сигнальной системе, слову, и во многом более успешный.
Наиболее важные решения — когда слова еще не сказаны.
ИМХО, как говорят в Сети…
Писатель-художник, как все люди, слаб, ошибается, склонен к иллюзиям. Одна из них — что он за свои труды достоин любви и уважения читателей-зрителей. Это бред. Ничто так не отделяется от автора-творца, как сделанное словами или красками. Живет своей жизнью. Все, что можно сделать, чтобы творческая Вещь не сгинула, не погибла преждевременно, нужно сделать — минимум для совести. При этом не кланяться, не унижаться, не просить, не ждать, не надеяться, своего достоинства не терять.
Сотня экземпляров книжки, репродукция в Интернете…
Дальше у них своя жизнь.
Автор тихо в своем углу живет, ест-пьет что имеет, никому не нужен, ни-ко-му — он должен вовремя понять.