Здесь приводятся страшные свидетельства уничтожения немцами психиатрических больных (целыми клиниками). Врачи-коллаборационисты, разумеется, усердно помогали оккупантам — собственноручно травили сотни несчастных опием или хлоргидратом. Медицинское освидетельствование угоняемых на работу в Германию тоже осуществлялось, как правило, бывшими советскими докторами. В целом же — система работала и была весьма разветвленной, вплоть до предупреждения детской беспризорности. Кафка отдыхает.
Бахыт Кенжеев. Невидимые журавли. Стихи. — “Сибирские огни”, Новосибирск, 2010, № 9 <http://magazines.russ.ru/sib> .
“Не обернулась, уходя, не стала / сентиментальничать, а я шептал, дурак: / прощай, моя душа, я знаю, ты устала, / сойдемся в тех краях, // где мы еще глаза влюбленные таращим / на свет неведомых невзгод / в прошедшем времени — вернее, в настоящем, / которое пройдет, // где чайки бедные кричат о сладком вздоре / известняку — а он от старости оглох, / где рвется к морю с пыльных плоскогорий / кладбищенский чертополох, // где ящерка и уж, невызревшая смоква / на греческом кусте — / жизнь не обветрилась, не ссохлась, не поблекла — / стоит в бесценной наготе // и смотрит ввысь, и ясно слышит море / далекое, и молча мы поем / о том, что звезды — соль, рассыпанная к ссоре / бессмертия с небытиём”.
Редьярд Киплинг. Soldier, soldier. Переводы с английского. Вступление
В. Скороденко. — “Иностранная литература”, 2010, № 8 <http://magazines.russ.ru/inostran> .
Во вступлении приведен оригинал стихотворения, название которого стало заголовком статьи, и его перевод легендарной Адой Ивановной Оношкович-Яцыной (1896 — 1935). “Soldier, soldier” у нее, конечно же, “Братцы, братцы”.
Среди прочих есть тут и — как всегда — элегантный перевод стихотворения “Солдатик, солдатик…”, выполненный Мариной Бородицкой:
— Солдатик, а где тот заветный кисет,
Что губы его целовали?
— Держи, вот твой локон, от крови намок он —
Живой с ним расстался б едва ли.
— Солдатик, так, значит, мой милый погиб!
Напрасно я жду на причале.
— Его не вернуть, поплачь и забудь,
С другим позабудешь печали.
Печали, печали...
Другого найдешь:
Чем я-то не гож?
Бери — прогадаешь едва ли!
Ирина Кленицкая. Зачем? — Научно-методическая газета для учителей словесности “Литература” (Издательский дом “Первое сентября”), 2010, № 17 (704).
Учительница литературы московской школы № 179 открыла своей радикальной статьей энергичную полемику о взаимоотношениях господствующего сегодня в школе литературоведческого направления в преподавании литературы и — как она его называет и отстаивает — “ человековедческого ” (“ психолого-педагогического ”). Ей отвечают пять учителей. Классический поиск “золотой середины”.
Агнешка Косинская. “Я ещё слышу стук его трости”. — “Новая Польша”, Варшава, 2010, № 6.
Беседа с секретаршей Чеслава Милоша, которая стала хранительницей его квартиры и архива в Кракове (а также ответственной за передачу авторских прав на его произведения).
“Я общалась с ним на протяжении последних восьми лет его жизни, когда человек, естественно, приобретает богатые знания о других. Он знал, как на мне пахать. А я...
Ну что ж, даже если я чего-то не умела, не удовлетворяла его, то находила решения методом проб и ошибок. Меня радовала эта тирания.
— Ему случалось спрашивать вашего мнения?
— Да, но для меня это была каторга. Мало того, что я должна была обращать внимание на сам процесс работы, следить за бумагами, за письменным столом поэта, редактировать и записывать в компьютер, а в перерывах отвечать на звонки и помнить о графике дня, так еще и это „мнение”... В 2000 г. Польша была почетным гостем на Международной книжной ярмарке, которую должны были открыть Милош и Шимборская. В связи с этим Милош должен был написать что-то вроде речи, а поскольку он не выносил давления времени и навязанных тем, то мучился и терзался