Сестра решилась рассказать о своем знаменитом брате и о себе только на восьмом десятке лет. “Это не автобиография, хотя личность мемуаристки ощутима в каждой строке. И не исповедь, хотя слышно, как прерывается ее голос. И все же Исабель Гарсиа Лорка не просто рассказывает свою жизнь. Здесь другой импульс — воскресить исчезнувшее: тот мир, о котором уже некому вспомнить, сад, что цвел почти сто лет назад — и был растоптан, мелодию, отзвучавшую „в те баснословные года”. Это память чувств — тех фундаментальных и элементарных пяти чувств, которыми человек наделен от природы. А ведь, по свидетельству Федерико Гарсиа Лорки, способность ощущать (в буквальном смысле) мир — корень поэтического дара: „Поэт обязан быть знатоком своих пяти чувств. Важны все пять, но в таком порядке: зрение, осязание, слух, обоняние, вкус”. Естественно здесь же упомянуть Пруста, знавшего силу памяти чувств и перенесшего ее на страницы „Утраченного времени”. Скажи кто донье Исабель про эти параллели, она бы, наверное, тоже обронила: „Это уж слишком”, хотя, читая ее „Память”, слышишь эхо колыбельной и препирательства няни Долорес с мамой в патио, откуда протянулась в детскую ленточка света с парящими пылинками” (из вступления).
“Мы давно уже бьём во все колокола…” Беседа Натальи Харламовой с епископом Выборгским Назарием, наместником Свято-Троицкой Александро-Невской лавры. — “Родная Ладога”, 2010, № 3 <http://www.rodnaya-ladoga.ru/magazines.html> .
“Я могу рассказать, как нам монашествовать тут, на Невском проспекте. Когда приходит некая дама на экскурсию с туристической группой и говорит: я заплатила тридцать рублей и хочу посмотреть, как монахи живут, покажите мне келью. Нет, это правда. Это я не шучу. Но секретов нет, как мы живем. Когда я пришел, нас было девять человек. И число братии пополняется очень медленно. На сегодняшний день 37 насельников вместе с послушниками. Ведь те люди, которые склонны к уединению, к монашеству в обычном понимании, естественно, не стремятся в монастырь на Невском проспекте. Это одна проблема. Но есть и другая — общая для всех монастырей — это то, что часто приходят люди, которые отвергнуты семьей, отвергнуты государством, никому не нужные.
И вот нам, когда мы еще сами в себе не обрели достаточно сил, приходится таких людей принимать. Если человек не знает даже молитвы „Отче наш”, как я могу рассматривать его кандидатом в монахи, да еще в городе. И поэтому, конечно, отсутствие кандидатов для пострижения — это одна из главных проблем. Приходят иногда очень хорошие молодые ребята, но я не могу их взять сюда. Потому что здесь много искушений, стоит только выйти за ворота... Необходимо, конечно, иметь подворья, скиты в более спокойных местах, где бы люди могли духовно укрепляться, и потом только оттуда таких людей переводить сюда в монастырь”.
“Не пойман — не кадр!” С фотохудожником Александром Тягны-Рядно беседует Станислав Лаврович. — “ШО”, Киев, 2010, № 9-10 (59-60).
“ — Сейчас многие фотографы пытаются привлечь внимание публики скандальными темами, снимают нечто, что прежде было темами запретными. Ты же никак и никогда не идешь на такие шаги. Снимаешь в классической манере, без выкрутасов. Скажи, а тебе никогда не хотелось сотворить фотографический скандальчик? С распространением его в сопредельные области?
— Наверное — нет! То есть я, конечно, понимаю умом, что это было бы не бесполезно для пиара, но как-то ломает поступаться принципами ради „конфетки”. Для того чтобы сделать нечто большее, чем просто информационная фотография, надо, чтобы тобой двигало какое-то мощное чувство. И я для себя давно решил, что чувство, которое я бы хотел вложить в фотографию, — это любовь. Любовь в широком смысле слова. Для того чтобы сделать, скажем, альбом о городе, мне нужно этот город полюбить. Или чтобы сделать портрет человека, я должен влюбиться в него, пусть на доли секунды, но влюбиться, даже если он вообще-то мне не очень симпатичен, хотя, не работая в прессе, таких людей можно просто не снимать…
— Но кроме любви ведь есть и многие другие не менее сильные чувства...
— Конечно. Гнев, страх, отвращение, ужас, на которых тоже можно сделать фотографию, если вложить в нее эти чувства. И любовь в последнее время стала немодной, особенно в актуальном искусстве. В нем многое и выражается через чувства „не-любви”, и поэтому многие работы вызывают ощущение скандала. Я же понял, что это не для меня, я исповедую старую истину „Красота спасет мир”, считаю, что красотой надо делиться, и сама она размножается делением. Красоты если будет много, то все будут тоже красивыми, добрыми и хорошими”.