Первые строчки — из стихотворения Введенского «Сны» — даже слишком легко монтируются с другими, из стихотворения Заболоцкого «Меркнут знаки зодиака».
И таких перекличек в книге много.
Но самый большой праздник ждет маленького читателя в конце — это, конечно, стихотворение «Кто?». Напомним отзыв о нем Лидии Чуковской из книги «В лаборатории редактора»: «Автор играет вопросами, играет ответами, играет то длинной, то короткой строкой, играет вещами и рифмами. <…>
Дядя Боря говорит:
— Чьи же это вещи? —
Тетя Варя говорит:
— Чьи же это клещи? —
Дядя Боря говорит:
— Чья же это дудочка? —
Тетя Варя говорит:
— Чья же это удочка?
Поиграв вещами и рифмами, Введенский кончает стихотворение веселой укоризной:
Только Петя Бородин
Виноват во всем один.
И об этом самом Пете
Мы расскажем всем на свете».
Кстати, не этот ли «пятилетний гражданин мальчик Петя Бородин» вспомнился Сергею Михалкову, когда тот писал своего «Дядю Степу» — помните, как там: «Жив, здоров и невредим мальчик Вася Бородин»?
Есть в нынешнем сборнике стихотворение «Егор». Оно повествует о том, как жил да был на свете пионер по имени Егор и был этот Егор не простым пионером, а кем-то вроде сказочного персонажа или былинного богатыря:
Под высокой елкой
Как-то повстречал
Он большого волка.
Серый волк рычал.
Он увидел волка,
Взял его за хвост,
Перекинул волка
В речку через мост.
Однако перекидыванием волка в речку через мост дело не ограничивается, и дальше нашему пионеру предстоит еще одно сказочное испытание:
…А в кустах разбойник
Достает ружье,
Думает: спокойно
Застрелю его.
Но Егор от пули
Прочь не убежал,
Подскочил — и пулю
В кулаке зажал.
Но тут неуловимого Егора, которого пуля боится и волк не берет, ждет, как и случается в сказках, испытание третье, заключительное. На исходе ночи, уставший, он подходит к дому и видит, что в дом войти нельзя — оттуда дым валит столбом, и дом пылает.
Он увидел пламя,
Глубоко вздохнул,
Дунул он на пламя
И пожар задул.
Троекратная, как в сказке, и, как в сказке, волшебная победа над враждебными, злыми силами: огнем, пулей, злым разбойником-волком.
Если вспомнить дальнейший жизненный путь Александра Введенского — а маленькому читателю ведь когда-нибудь предстоит о нем узнать, — это стихотворение читается совсем иначе: как заговаривание судьбы, как заклинание.
Однажды, уже в 60-е годы, Самуил Маршак написал Корнею Чуковскому: «Могли погибнуть ты и я, / Но, к счастью, есть на свете / У нас могучие друзья, / Которым имя — дети». Самуил Яковлевич хорошо знал, о чем говорил, — и он, и его адресат не раз могли погибнуть «в водовороте кровавых столетий», но, к счастью, не погибли.
А вот Александр Введенский разделил печальную судьбу многих других создателей «Чижа» и «Ежа». Как коротко сказано в нынешнем издании, «незаконно репрессирован и погиб». Можно немного развернуть: Введенский был арестован вместе с другими обэриутами в 1931 году (на него якобы поступил донос о том, что он произнес тост в память Николая II), выслан в Курск (жил там некоторое время вместе с Хармсом), с 1936 года переехал из Ленинграда, куда ему дозволено было вернуться, в Харьков.
В 1941 году, в июне, когда началась война, Введенский был вновь арестован и препровожден в специальный состав для эвакуации вглубь России. Во время эвакуации он погиб — как теперь стало известно, скончался от болезни. Один из биографических источников приводит подробности: «Его тело было выброшено из поезда, затем доставлено в морг Казанской психиатрической больницы и похоронено. Место захоронения неизвестно».
К сожалению, «могучие друзья» тут оказались бессильны — пионер Егор смог победить большого волка, перехватил коварную пулю и погасил ужасный пожар только в стихотворении. Вся честная богатырская компания, увы, не смогла помочь — и даже ее вожак отважный Ваня Васильчиков, победитель крокодилов. Будете рассказывать детям о Введенском и его друзьях — не забудьте упомянуть о «Черных страницах „Ежа”» (из детгизовской книги «Умная Маша»). Пусть они знают, что кроме ежей и чижей действовали в нашей недавней истории еще и разбойники, волки и крокодилы.