Биологические вопросы здесь становятся философскими, и, может быть, главной проблемой является сложность определения жизни . Отсутствие промежуточных видов в теории эволюции Дарвина позволяет говорить о верности лишь некоторых ее аспектов, мало объясняющих логику эволюционных процессов. Проблема знака в “Лесе” не просто не ограничена сферой идеологии и уходит корнями в человеческое бессознательное, но убедительно представляется как существовавшая задолго до появления homo sapiens. “Не мы создали помимо действительности другой второй символический мир, а с самого начала всегда уже имели дело с двумя”, — писал Бибихин в другой книге (“Витгенштейн: смена аспекта”). Описывая ту колоссальную важность, которую играют знаки в жизни животных, Бибихин подталкивает к мысли о знаковой природе инстинктов, заставляя усомниться в фундаментальности бергсоновского разграничения инстинкта и интеллекта: рефлекс слишком часто обнаруживает ту же зависимость от знака, что и рассудок. Однако речь идет вовсе не о первичности знака, но о том, что странным образом предполагается уже решенным в любых вопросах о “первичности” и “вторичности” (точно так же вера и атеизм уходят корнями в те смутные глубины, где между ними не существует принципиальной разницы). Для Бибихина философские вопросы, лишенные онтологических оснований, сведенные к коммуникативной поверхности и техникам объяснения, лишаются своей значимости. Главнейший же вопрос философии может быть сформулирован следующим образом: почему человек оказался в ситуации, вынуждающей его задавать вопросы? Бибихин редко упоминает Кафку, но именно образы деревьев без корней или учеников, потерявших шифр от учения, часто приходят в голову при чтении его лекций.
Впрочем, интерпретировать или пересказывать “Лес” почти бессмысленно, сложно даже претендовать на выделение “главных” тем, никакой разговор об этой книге не вместит всех переплетенных в ней вопросов (молитва как близость к миру, “полития” пчел, астрономия, квантовая механика, союз материи и смысла, обширные вкрапления/переводы из Аристотеля, Ионеско и Деррида — одно перечисление “сюжетов” способно занять несколько страниц). Но при этом ни одна глава “Леса” парадоксальным образом не кажется перенасыщенной аналогиями: при столь интенсивном смешении всего со всем, стиль Бибихина мало напоминает методики классиков постструктурализма. От Ж. Делеза, например, его отличает отсутствие интереса к созданию концепта , акцент на чтении до понимания и поразительное представление античного нерушимого универсума и постмодернистской фрагментарности как одной и той же проблемы. Бибихина в большей степени волнует не новая модель инвентаризации истории философии, но размышление о том, почему мир способен вместить любое количество “разночтений”. И главное, чего требует “Лес”, — это внимание.
ТАТЬЯНА КОХАНОВСКАЯ, МИХАИЛ НАЗАРЕНКО: УКРАИНСКИЙ ВЕКТОР
ИСТОРИЯ С ГЕОГРАФИЕЙ [11]
Поезд № 112 и другие маршруты
Новый литературный сезон в Украине начался традиционным львовским Форумом издателей [12] и продолжился «Книжным Арсеналом» в Киеве. Проходящий во второй уже раз, «Книжный Арсенал», хотя и не имеет пока что львовского размаха, но уже сделал серьезную заявку на состоятельность и своеобразие. «Арсенал» скромнее, но и более целостен, чем огромный львовский Форум, — точнее, конгломерат нескольких фестивалей и бизнес-форумов (не говоря уж о книжной ярмарке). Киевский книжный фестиваль не выплескивается из стен недавно созданного музея современного искусства «Мистецький Арсенал» — и то, что функционирует он фактически в одном пространстве с художественной экспозицией, уже определяет территорию культуры, на которой проходят фестиваль и ярмарка. Гулкие кирпичные залы «Арсенала» [13] вмещают и стенды издательств, и площадки презентаций, и «неформатные» выставки — скажем, работы молодых книжных иллюстраторов или история комиксов. До львовского «все флаги в гости…» еще далеко, но приятно было видеть и польскую российскую программу, и почетных гостей из других стран (главной приглашенной звездой стал Алессандро Барикко). Все это привлекло в «Арсенал» киевлян (не настолько равнодушных к культурной жизни, как это могло показаться в последние годы), и замешкавшиеся с новинками издатели получили еще один шанс представить то, что не успели выпустить к львовскому Форуму. Два культурных события, идущие почти подряд, дают едва ли не исчерпывающее представление о том, каким будет наполнение следующего «книжного года».