— А чё это вы тут делаете, а?!
Ему показали обложку с “Черным супрематическим квадратом”.
— Нравится? — полюбопытствовал студент.
— Интересно. Только этот вот квадрат — ерунда какая-то. Пишут про него так, как будто это “Последний день Помпеи”. А ведь эдак каждый может намалевать! — сказал ученик, который принес альбом.
— Каждый может, да не каждый догадается, — заметил студент, почесав в затылке. — И не каждый посмеет выставить. А Малевич посмел. Да еще, поди, в правильный момент...
— А если бы он выставил черный круг? — вдруг спросил второй ученик.
— Круг?! — Студент призадумался еще на секунду. — От круга, может, еще больше шума было бы. Порочный круг. Роковой круг. Заколдованный круг. Круг судьбы. Круг ада. Сколько об этом понаписать можно — жуть берет…
— Так это что же, если любую фиговину выставить в подходящее время в подходящем месте и понасочинять всякой фигни, ее будут считать произведением искусства? — удивился первый ученик.
— Попробуйте на досуге, — сказал студент, приподняв правую бровь в знак того, что оценил формулировку. — А сейчас нарисуйте квадрат, впишите в него круг, перечеркните накрест диагоналями, впишите в один из образовавшихся криволинейных треугольников еще один круг и скажите мне, во сколько раз его радиус меньше радиуса первого круга. Поняли задачу?
— Давай, что ли, в самом деле попробуем? — сказал первый ученик второму после уроков. — Только вешать где? В картинной галерее нам это шиш сойдет...
— Чем тебе тут плохо? — Второй обвел взглядом стены кабинета литературы, где висели портреты классиков.
— А повесим что? — спросил первый.
— Был бы гвоздь, а что повесить — найдется, — ответил второй.
— Еле выпросил, — сказал первый, вернувшись из кабинета труда с гвоздем и молотком. — Кажись, у них уже и гвозди кончились. Как в фильме “Коммунист”, который на днях по телику показывали.
— Враг вступает в город, пленных не щадя, — оттого что в кузнице не было гвоздя, — вспомнил второй. — Ты повыше вбивай. А то спионерят будущее произведение искусства. Залезь вон на стул и давай…
Стул в кабинете был один — учительский. Первый ученик постелил на сиденье черновик, встал на него и забил гвоздь по соседству с портретом Маяковского, официальный титул которого, Великий Поэт Социалистической Революции, был сокращен старшеклассниками до ВПСР по аналогии с бытовавшим тетраграмматоном ВПЗР [1] , обозначавшим Льва Толстого, портрет которого висел неподалеку.
— Знаешь что? — сказал второй. — Присобачим еще табличку с надписью типа “Гвоздь мироздания”, чтоб как в музее.
— А текст присочинить? — поинтересовался первый, спрыгнув со стула.
— Обойдемся. Нароем вечером еще несколько стишков про гвозди, и все будет в ажуре.
— Не вставят нам за такое?
— Неужели ты не готов на жертвы ради искусства? — спросил второй.
Увидев в своем кабинете толпу учеников, разглядывавших подвешенные на нитке листки, заслуженная учительница Полина Виленовна Капличная по прозвищу Капля подошла поближе и заметила в стене гвоздь, к которому была прикреплена нитка с бумажками. Чуть ниже красовалась табличка с надписью: “Гвоздь мироздания. Неизвестный художник ХХ века. Железо. 1982 г.”. Сделав медальное лицо, она спросила тоном Макбета, завидевшего призрак Банко:
— Кто это сделал?!
— Я. — Первый подавил предательское желание сказать “мы”.
Второй деликатно промолчал.
— А ну-ка дай сюда эти бумажки!
Первый отцепил листки и подал учительнице. Та пробежала глазами стих о кошмарных последствиях нехватки гвоздя в кузнице, потом о людях, из которых можно было бы делать самые крепкие в мире гвозди, затем про того, кого прибили гвоздями к кресту (религиозная пропаганда вызвала у нее негодующий возглас), и дальше наткнулась на нижеследующие строки: