Прошла привольнее, чем здесь.
Мы вышли, не промедлив часа.
Чуть-чуть осенним воздух был
И запах яблочного Спаса
Слегка печалил и пьянил.
Мы долго ехали в телеге,
Колосья гнулись до земли,
И в учащающемся беге
Большие годы протекли.
Лишь в дреме чудится устало
Подлесок в траченой парче,
Иль вспомню вновь, как мать рыдала
У старой тетки на плече.
Ночь на 27 февраля 2012
Тегеран
Среди зелени вечнозеленой,
Погруженной в бессмертные сны,
Снова слышится шум изумленный
Свежей поросли, нежной весны.
Как прекрасна весна в Тегеране!
Здесь ты пьян от нее без вина,
И на миг зеленеют в Коране
Золотые его письмена.
Вся точеная, вся вырезная,
Вся опять поюневшая в срок,
Вся трепещет чинара, не зная
Ваших прений и ваших тревог.
16 апреля 2012
Зухра
Курдианка из Керманшаха,
Ты в хиджабе черным-черна!
Но, быть может, бела рубаха
Из упругого полотна.
Или — может быть, это снится? —
Скрыла радугу чернота…
О, как длинны твои ресницы,
Как призывно нежны уста!
Нет у женщин здесь очертаний,
Только вороновы крыла…
Но ведь тайна всего желанней
И загадка всегда мила.
Все же чудится, молодая,
И прекрасна ты и стройна,
Пусть во мгле, как преддверье рая,
И душа твоя и страна.
Утро 19 апреля 2012
Повесть
Памяти Э. А. Фейгина
От ужаса томясь и падая от хвори,
В ту осень овцы шли, и, затопляя Крым,
Кипело и росло их блеющее море,
Толкалось и текло и шло из дыма в дым.
В чернеющем дыму под визгом бомбовоза
Затмилась всех былых кочевий череда,
Заблудшие стада еврейского колхоза
С отарами татар смешались навсегда.
Отсюда на закат в его огне багряном
И дальше на скупой, аульский, редкий свет
И двинулись раввин, приставленный к баранам,
Татарин, что в степи скитался с детских лет.
Шли рядом пастухи, воздев свои гурлыги,
Хоть каждый слишком стар был для таких громад…
Всё кажется, в одной, тогда забытой книге
Рассказан этот путь и вечный топот стад.
И выжил, стал родным седой раввин в ауле,
Не выдали его, укрыв от вражьих глаз.
И, может быть, равны и в тишине и в гуле
Перед лицом Творца и кадиш и намаз.
Потом пришли свои. Как не было облавы…
Но вскоре оглашен был список тяжких вин.
Когда сгребли народ и подали составы,
Вошли в один вагон татарин и раввин.
…Теряется их след в пустынях Казахстана,
Где Книга Бытия, вставая в полный рост,
Из ветра и травы рождаясь беспрестанно,
Струит дрожащий свет ночных костров и звезд.
4 августа 2012
* *
*
Этот привкус ее сладковатый,
Нежный запах забывшейся мглы,
Воздух тленья, текущий от статуй,
Где бессмертные плиты теплы.
Он и в храмах, и в лавках, и в рощах,
И в пыли безысходных дорог,
И в лачугах отшельников тощих, —
Оплетающий мысли дымок.
Если здесь умереть удалось бы,
Отлететь от всего своего
И, вбирая молящихся просьбы,
Навсегда превратиться в него!
3 мая 2012
* *
*
Все леденей летейская струя.
Уж столько раз тяжелый грянул вал,
Перекипев на берегу, где я
Нашел любовь и тотчас потерял.
Застроено давно полукольцо,
Везде ограды, виллы, катера.