Алексей Алехин Из записок бумажного змея
Из доступных человеку разновидностей счастья первые три — любовь, творчество и путешествия.
Собирая свои записки, я провел в путешествиях и разъездах чистого времени примерно восемь лет (в эту публикацию вместился из них, по моим прикидкам, год с хвостиком).
Тут они сгущены вроде того, как на Апшероне сгущают гранатовый сок, — временами до плотности стихов. Но и в остальном это вряд ли проза.
Мне б хотелось, чтобы читающий совершил свое путешествие вслед за мной. И если даже не отведал туземных блюд, то почуял их щекочущий ноздри запах.
14 ноября 1999.
Архангельские листки 1 Порт Экономия… Фактория… Архангельск… (я лепечу) архангел пароходов… Бесцветная зрячая ночь, похожая на день незрячий. Парадный проспект от вокзала до набережной прогулок, где в саду у почтамта ископаемый танк, прародитель английский всех монстров: уродина мертвая стала добычей детей. 2 В стороне от нарядных трамваев поленницы дров за старьем деревянных домов, отопленье печное, и дощатые палубы мостовых звучат под ногами, как бубен громадный, сохранивший ритм изначальный шагов рыбаков, корабелов, матросов. 3 Место, где, не закончив творенья, плохо разобраны воды и тверди. Рыжий саксофонист, от башлей уплыв ресторанных в острова, песню тощую выдувает в охотку. И черно-пестрой мелодией через кусты к нему с островков, пораскиданных в дельте, выходят коровы, в чьих утробах проснулся забытый пастуший рожок. 4 Желтый день, каких тут не бывает, вытекший вдруг из разбитого лета, выгнал жителей на самую бесконечную набережную в мире, где пароходы, яхты и золотой старательский песок пляжа, который женщины отряхивают с розовых ступней, выходя на нагретые камни. Корабельные надстройки яхт-клуба. В резном доме заводчика устроилась библиотека. Каменные зевы лабазов и складов, торговавших прежде по морю до самой Европы. Репродукторы репетируют флотские марши. Женщины в блузках. Катят коляски, поглядывая на морячков, вернувшихся из загранки. Одиночки, семьи, подростки. Какие-то немцы. «Прогуляемся до партархива?..» «Вечером джаз у моряков». «Два лесовоза стали вчера под погрузку». «Модные шмотки. В порту их всегда можно достать». «Лучше на танцы». Плечи девушек тронуты солнцем, кроме полосок бретелек. Мальчишки купаются. Духовые флотские марши. 5 По ночам с середины реки доносятся стоны землечерпалки: так могли бы кричать портальные краны, совокупляясь. Там углубляют фарватер. 6 Ветер переменился. 7 На Соловках моросит, подмокший народ, возвращаясь от Переговорного камня, забредает в часовню, где с печью для обжига глины обосновался неофит ленинградский в юной бородке, обладатель патента. Он лепит свои безделушки, их обжигает, проповедует тихо и в храме торгует. В келье, крашенной кое-как под общежитье, ходит в коротких подтяжках председатель архипелага. Закипает картошка на плитке. Он развивает мечту, как заберет под стекло творенье усердных монахов, а пока о прокладке канализации и водопровода. За стеной, в келье номер 12, практикантки из ПТУ в расстегнутых блузках на коленях у взрослых друзей. Где-то водки достали, малолетки. Неприятности будут у мэра. 8 Отход в 17.30. Пароход, приседая кормой в мрачном море, перевозит латышских туристов. Бар-салон наполняет прибалтийский чудесный акцент, округлый, как легкий янтарь. Глубокие кресла в сигаретном дымке. Мальчишка-бармен, накрахмаленный и элегантный, как птица, беспрерывно готовит благоухающий кофе, весь секрет которого в контрабандных зернах, а также мешает тошнотворные коктейли без алкоголя, гордясь ими страшно, ибо автор рецепта. Латыши их в соломинки тянут, наблюдая, как море всплывает и тонет за бесконечным окном: они любуются растрепанной, волокнистой линией горизонта, в которой запутались чайки. 9 Снова смена погоды. Новенькое солнце скатилось с берега, оставив чернеть шеи кранов Солбомбалы. Набережная ушла в золотое море, и рыболовы, используя отлив, воруют его на блесну. В жирном золоте бликов пара крошечных черных буксиров тянет плот, точно крышку сдвигает с реки. Яхта чертит желтое небо острым крылом. Паруса и веревки. На тот берег пыхтит, расталкивая розовый сироп, паровой катерок с самоварной трубой, быть может, еще со времен Макарова-пароходчика везет пассажиров. Sic transit…