Говорит главный редактор журнала «Континент» Игорь Виноградов: «В новой же генерации я не вижу авторов, которые по масштабу, по серьезности подхода, да просто по уровню были бы сопоставимы, например, с Ренатой Гальцевой или Ириной Роднянской. И это тем более прискорбно, что, по моему убеждению, именно этот род [религиозно-философской] критики сегодня особенно актуален».
Составитель Андрей Василевский.
«Арион», «Вопросы истории», «Вопросы литературы», «Дружба народов», «Звезда», «Знамя», «Октябрь»
К. Азадовский. Переписка из двух углов Империи. — «Вопросы литературы», 2003, № 5, сентябрь — октябрь <http://magazines.russ.ru/voplit>.
Давний обмен письмами Натана Эйдельмана и Виктора Астафьева стал для автора статьи поводом к пространному размышлению об эволюции мирочувствования последнего. Заключив, что «замечательный русский писатель Виктор Астафьев тяжело, и, как выяснится, неизлечимо страдал ксенофобией», Азадовский пишет: «Судить его — невозможно. Он был воистину народным писателем, снискавшим себе любовь миллионов. В своих лучших произведениях он возвышается над мирским и мелким, растворяя временное в вечном, точно так же как общечеловеческое превалирует — в общем контексте астафьевского творчества — над национальным. Астафьев был противоречивой натурой, способной на крайности. Ему недоставало культуры и мощной интеллектуальной энергии, но он обладал необычайным даром чувствования. В мире, который он вмещал в себя, находилось место и глубокой мысли, и дремучей косности. Он стремился к Тишине, но вовлекался в суету и разноголосицу современных событий. Он был честен и бескорыстен. <…> Искал свой идеал то в прошлом, то в будущем. <…> Не потому ли, что сам глубоко страдал от разлада, старый, изувеченный на войне человек, с оголенным кровоточащим сердцем, измученный и оскорбленный уродствами русской жизни, заложник собственных страстей и пристрастий, уязвленный, непримиримый, истерзанный? Есть что-то толстовское в астафьевской натуре, глубоко противоречивой, бунтующей и в то же время — клокочущей, нераздельно единой. Истовый, бескомпромиссный, упрямый, он не признал своих заблуждений и ушел, не покаявшись, но оставил нам свои книги, в которых мечется и надрывно стонет его русская больная душа».
Алексей Алехин. Поэзия как поэзия. — «Арион». Журнал поэзии. 2003, № 3 <http://www.arion.ru>.
«Увы, мир не безупречен. И эта небезупречность его — тоже предмет поэзии. Вопрос лишь в том, воспринимает ли она дисгармонию как отклонение от некой гармонии высшего порядка, угадываемой в общем замысле или заложенной в человеке, — или все столь омерзительно, что достойно лишь горестной фиксации, а по возможности изничтожения… Второе вряд ли может быть художественной задачей. Поэтому я не верю в поэтические „гроздья гнева“. Одно из известных, и, на мой взгляд, верных определений поэзии: светская молитва. Как в свое время чудесно сформулировал Сергей Гандлевский, „бесхитростная благодарность миру за то, что он создан“. И негоже на манер пушкинского Евгения грозить кулаком творению: „Ужо тебе!..“»
«Один из потенциальных меценатов на упрек в том, что он не хочет помогать современной поэзии, заметил: „А вы ее почитайте…“ Ему не откажешь в доле правды».
«После того как бороться стало (по крайности временно) особенно не с кем, напор дешевой отрицательной энергии уже целиком переместился едва ли не на бытие как таковое. Такое впечатление, что добрая половина пишущихся теперь стихов выходит из-под пера обиженного судьбой Смердякова. <…> Возможно, кого-то чужая тоска и правда утешит, но мне она кажется скорее эксплуатацией темы вроде бесконечной чернухи по телевизору».
Алексей Алехин. Поэт и муза. Стихи. — «Знамя», 2003, № 10 <http://magazines.russ.ru/znamia>.
Скорее маленькая поэма-кунсткамера, собравшая, волей автора, на большой смотр именно — муз: от Бурлюка до Аполлона Григорьева. Есть и безлично-бесполые вдохновители.
Есть и такие: «<…> вертлявый муз (так! — П. К.) Кузмина с напомаженным коком и в наглаженных белых брюках <…>». Все это чуть-чуть напомнило мне раннего Вознесенского.
Маттиас Брокманн. [Остановка времени. Герр Люк и мадемуазель Марианна. Верхолаз. Камни на Шведской улице. У озера.] Рассказы. Перевод с немецкого А. Славинской. — «Звезда», Санкт-Петербург, 2003, № 9 <http://magazines.russ.ru/zvezda>.
Современный немецкий писатель шестидесяти лет. Больше сказать о нем нечего, кроме одного: талантливо. «У озера» — рекомендую читать по радио. Мужчина, женщина, озеро, дерево, карп, цапля, трава. Все друг друга видят, слышат, все друг о друге думают, все друг от друга зависят. Все на что-то надеются.