Уильям Вордсворд. Мальчик-идиот. Баллада. С английского. Перевод Игоря Меламеда. — «Дружба народов», 2003, № 10 <http://magazines.russ.ru/druzhba>.
Принципиально новый перевод, досконально учитывающий все особенности подлинника эпохи европейского романтизма, выполнен Меламедом по первой, ранней, редакции баллады — для готовящегося ныне полного издания «Лирических баллад» Вордсворда и Кольриджа 1798 года на русском языке.
Григорий Дашевский. Стихи. — «Знамя», 2003, № 10.
Только это не стихи, а стих. Один-единственный, хороший, нездешний. Почему один-то? Такого я еще не видел.
Б. Евсеев. Закон сохранения веса. — «Вопросы литературы», 2003, № 5 (сентябрь — октябрь).
«Истина мгновения, которая так часто от нас ускользает и которую так любил ухватывать на лету Владимир Корнилов, вдруг вообще перевернулась вниз головой: не искусство вечно, а вечна, конечно же, жизнь! А искусство в эту жизнь по звеньям, по кусочкам, от мастера к мастеру, почти тайно, почти неосознанно лишь передается.
Наверное, там, в вечной жизни, закон сохранения веса действительно существует. И все, кому было „недомерено“ здесь, получат свое там. Будут оценены по их достоинству, то есть по высшей категории, и стихи Корнилова. Оценена будет и его несравнимо честная, очень горькая, недобравшая похвал и славы жизнь. Жизнь в глубине своей абсолютно завершенная и логичная, потому что именно бесстрашие корниловского стиха породило бесстрашие корниловской жизни. Не наоборот».
Игорь Ефимов. Шаг вправо, шаг влево. — «Звезда», Санкт-Петербург, 2003, № 9.
Мемуар о молодом Иосифе Бродском. История о том, как отпущенный из ссылки на 10 дней Бродский рвался из Ленинграда в Москву, дабы разобраться со своей сложной «личной жизнью». О топтунах, слежке и отрыве от нее. О спасительном обмане Бродского — автором повествования. Он сказал Бродскому по телефону, что в аэропорту дежурят кагэбэшники, в чем не был вполне уверен. Ефимов прекрасно понимал, что местным властям очень хотелось поймать поэта на нарушении режима ссылки. В те же дни Бродского освободили досрочно.
«До сих пор надеюсь, что они там были (шпики в аэропорту. — П. К.), и, значит, я не соврал Бродскому. Но если соврал — это было первый и последний раз. Лучше уж соврать, чем дать им снова упрятать его за решетку. Казнил бы себя потом всю жизнь».
Елена Иваницкая, Надежда Иваницкая. Masslit. — «Дружба народов», 2003, № 10.
Как говорится, первая премия в номинации «Санитар леса». Дамы отважно покопались в этом современном пласте «народной литературы», выявили особенности и тенденции, провели водоразделы, привели примеры. Оказалось, что масслит — это ниже всех занимательных жанров. Это вообще нечто.
«Нет уж, ничего хорошего в масслите нет. Плохо, совсем плохо и еще хуже».
Единственная придирка. Упоминая сочинение, подписанное псевдонимом Леонид Пантелеев («Криминальное чтиво по-русски»), авторы гневаются: «И не совестно же перед памятью Леонида Пантелеева». Понимая, кого они имели в виду, сообщаю, что литературное имя ленинградского писателя Алексея Ивановича Пантелеева было — «Л. Пантелеев». «Л» и точка. Он очень обижался, когда заглавную букву растягивали в некое имя. Помню, эта отнюдь не малозначительная для литератора неточность прокралась даже в некролог.
Из писем Г. В. Глёкина к А. А. Ахматовой. Публикация, вступительная заметка и комментарии Н. Гончаровой. — «Звезда», Санкт-Петербург, 2003, № 9.
Глёкин общался и дружил со многими замечательными людьми: учеными, прозаиками, поэтами. Однако прежде всего это был умный читатель, который на протяжении последних семи лет жизни Ахматовой изредка виделся с ней, писал ей письма и думал о ее поэзии. Встречи с ней он считал главным событием своей жизни. Подробные письма Глёкина в интонации своей — восторженно-бережные, такие, наверное, о которых мог бы мечтать любой поэт. Ахматовой было с ним интересно, очевидно, он и был тем, о ком она сказала: «…а каждый читатель как тайна, / Как в землю закопанный клад…» Эти строки справедливо вынесены в эпиграф к публикации.
Александр Кабаков. Все поправимо. Хроники частной жизни. — «Знамя», 2003, № 10.
Шестидесятые годы. Сочный и мучительный роман о раздрызганной судьбе удачливого фарцовщика, его слепой матери, несчастной жене и несчастной любовнице. О неглупом человеке, добровольно выбравшем скольжение, сознающем это и не хотящем (не могущем) что-то переменить и остановиться. Здесь же родная ГБ и бегство от нее в армию. Жалко всех. Его, правда, в последнюю очередь. Все-таки 36,9° — очень плохая температура.
У Кабакова — отличная память. Так подробно пишут, кажется, только Евгений Попов и Аксенов.