Наверное, у десантника до армии была женщина, слишком он разволновался. Костелянец имел лишь опыт как бы случайных касаний ну и двух-трех поцелуев. Об этом много было разговоров в школе, в университете, и женщина казалась понятной глупышкой. Но вот ты оставался с ней наедине — и терялся от ее взглядов. В этих взглядах было что-то невероятное, всеобщее, можно сказать, вселенское: сама вселенная испытующе взирала на тебя — и как же тут остаться безбоязненным.
Они отправились дальше и нашли дом, квартиру, позвонили. Никто не открывал. Они вышли во двор, сходили в магазин, купили воды, сигарет, чего-то перекусить, вернулись, поднялись на четвертый этаж и снова позвонили. Потом сидели во дворе, пили газировку, ели. Еще раз взошли на четвертый этаж. И вдруг открылась соседняя дверь. Молодая черноволосая женщина в цветном халатике приветливо поздоровалась с ними и сказала, что давно заметила их…
— Служите вместе с Валерой? — осторожно спросила она.
— Да, — ответил Серега.
— Что-то… случилось? — еще тише спросила она.
У Костелянца мурашки побежали по спине.
— Нет, — ответил Серега. — Надо передать кое-что.
— Дядя Коля в поездке, тетя Фруза придет позже, — сказала женщина и шире открыла дверь. — Так что посидите у нас, заходите.
Но Серега шарахнулся, забормотал, что им надо еще кое-куда. Костелянец с трудом оторвал взгляд от ее оголенных плеч, лоснящихся теплым светом. «Какого дьявола?! — воскликнул он в сердцах на улице. — Куда нам еще надо?» — «Никуда, — буркнул мрачный Серега. — Ты что, не видел, там в кресле, в синем трико, с газетой ее мужик?» — «Ну и что», — откликнулся Костелянец. Но и сам уже почел приглашение молодой женщины не столь заманчивым.
Вечером они шли к дому и на противоположной стороне улицы заметили какую-то женщину, обычную женщину, одетую по ташкентской моде в пестрое легкое платье, косынку. Она куда-то спешила с авоськой и вдруг обернулась соляным столпом, увидев их. Она стояла и смотрела.
Они прошли дальше, пересекли дорогу, вошли во двор; подходя к подъезду, увидели выглядывающую издали все ту же женщину. Вошли в дом. Поднялись. Позвонили. Никто не открыл. Снизу раздались шаги, Костелянец с Серегой посмотрели вниз, — по лестнице поднималась женщина с авоськой и тоже смотрела — вверх.
Это была мать.
Она металась по квартире, чистила ванну, готовила ужин — и из кухни уже пахло подгоревшим мясом. Она засыпала их вопросами. Они бодро отвечали. Все было в порядке у ее Валеры. Все слухи — ложь. Несчастные случаи происходят даже в детском саду. Она резко смеялась. Глаза ее блестели, щеки раскраснелись. А болезни эти ужасные?.. Ну, если соблюдать правила личной гигиены, самые элементарные, — ничего не подцепишь.
Она хотела помыть их, «потереть спинки», Серега заперся в ванной, то же и Костелянец.
На ужин было горелое мясо, слипшийся переваренный рис, пересоленный салат. Они ели и сразу запивали водой, убеждая ее, что так уж привыкли там, все-таки, что ни говори, жарковатое местечко, пески. Курносая полноликая женщина сама ничего не ела, рассказывала о Валере, какой он был… то есть рос, да, каким он рос вежливым и добрым. Вежливый и добрый он, верно же? Угмм, мм, закивал Серега, пожалуй, слишком поспешно и энергично. Она вспоминала какие-то случаи, как однажды он играл с другом в рыцарей и друг разбил мечом люстру, но Валера взял все на себя… господи, какие мелочи, а мы ругали вас…
— Ну, бить люстры… все-таки, — заметил Костелянец.
— Накладно, — подтвердил Серега.
— Ах! ребятки! — спохватилась женщина. — А я ведь ничего вам такого… Сейчас! У соседки, Евсеевны… Надо же чуть-чуть выпить?
Серега сразу повеселел. Оживился и Костелянец. Она вскоре вернулась с бутылкой:
— Это на абрикосах.
Она достала рюмки, одна выскользнула и упала — не разбилась. Она схватила ее и бросила в раковину — вверх ударили осколки, сверкая в электрическом свете.
— Вот теперь так, на счастье! — воскликнула она голосом, полным слез.
— Я никаким приметам не верю, — авторитетно заявил Серега. — По приметам я бы уже давно… кхымм… — он перехватил взгляд Костелянца, — …был разжалован. А так скоро старшину дадут.
Женщина налила абрикосовой розово-желтой настойки, взяла рюмку, пальцы ее подрагивали. Костелянец с Серегой приготовились выпить.
— Что же вы не чокаетесь?
— А… привыкли так, — растерянно пробормотал Серега.
— По-походному, — подхватил Костелянец.
— Нет, давайте… за ваше счастливое, за все счастливое…