Я наблюдателен, и я заметил,
что шарф такой сейчас на ассистенте.
Но мало ль одинаковых шарфов!
Вдруг ассистент сказал: “Хозяин этой
шашлычной — Нестор — давний мой приятель,
и у него хороший есть коньяк,
но для своих. Хотите закажу?” —
“Ну да, конечно”. — “Можно двести грамм?” —
“Зачем же двести, лучше взять бутылку”. —
“А вы щедры”. — “А для чего нам деньги?
Потратим эти — новые придут!” —
“Вот это мудро, я вам отслужу”, —
и он прикрикнул что-то по-грузински.
И нам на стол поставили коньяк —
совсем другое дело. Мы выпили,
и побежал туман перед глазами
и огонь по жилам…
И я опять на это фото глянул
и убедился — он передо мной.
Не только шарф, он сам,
тот желтый взор, тот низкий лоб,
та меленькая оспа.
Он сам передо мной коньяк мой пьет.
“Так это ты?” — спросил я напрямик.
“Да, это я, а как ты догадался?” —
“А я внимателен, таков мой дар.
Теперь по кофе?” — “Кофе два, как надо!” —
он крикнул вдруг по-русски. Я подумал,
что он всегда хотел быть только русским.
“Так для чего убил ты миллионы?
Своих товарищей по партии убил?
Народы выслал? Прозевал войну?” —
“Ты хочешь, чтобы я сейчас ответил?” —
“Конечно, больше случая не будет”. —
“Ты знаешь, я — поэт, и я — артист,
мне просто было интересно, как себя
вы поведете. Эх, люди, люди!
С моим портретом вы пошли на казнь.
Я ждал, что будет, — вы не огрызнулись даже.
Баран и тот бушует, приближаясь к бойне”.
Я захмелел и погрузился в сон.
И кто-то по плечу меня похлопал,
очнулся я, передо мной —
фотограф высился и обаятельно
глядел в глаза мне. “Ах, простите,
задержался я.
Как хорошо, что вы меня дождались.
Дела я сделал — можно отдохнуть”.
И он присел и ноги протянул,
как понял я, натруженные ноги.
Смеркалось, и зажгли в шашлычной свет,
дождь наконец закончился, и люди
ушли, и до закрытия базара остался час.
И вдруг фотограф мой
сказал на неизвестном языке
мне что-то справедливое по звуку,
но я не знал, о чем он, и ответил
ему: “Переведи!” —
“Нет, слишком я устал, — сказал фотограф, —
ведь я брожу уже две тыщи лет”. —
“Я догадался, кто ты, — я сказал. —
Я заплатил за счет, где фотоснимки?” —
“Они в альбоме”. — “Покажи альбом”.
Он расстегнул клеенчатую сумку,
и вытащил замызганный альбомчик,
и протянул мне. Я его открыл.
На первом снимке высилась Голгофа,
вот поцелуй Иуды, вот уже
легионеры римские, и Он,
не Агасфер, а Тот, Другой, Который
отправил в странствие соседа моего.
Вот крестоносцы в пышной Византии,
вот ночь Варфоломея, вот Цусима,
вот Робеспьер в Конвенте на трибуне,
вот казнь Людовика,
вот Данте и Вергилий,
вот Черчилль с автоматом на линкоре,
вот Чкалов, Байдуков и Беляков,
вот Ленин в шалаше, Зиновьев рядом,
вот Николай в Ипатьевском подвале,
вот Николаев поднял парабеллум,
Распутин и Юсупов, Мата Хари,
Мерлин Монро и Кеннеди убитый
в лимузине, и Гитлер в “хорьхе”,
а вот и ассистент на Мавзолее.
И я закрыл альбом.
“А где же мой заказ?” — “Ты не спеши,
заказ со мной, но ты его получишь,
когда базар закроется”. — “Что так?” —