“Ты распишись в квитанции сначала.
У нас здесь бухгалтерия своя,
мы чтим порядок”. Он полез в карман
и вытащил измятую бумагу,
и я ее расправил. Боже мой!
Была написана она по-арамейски.
“Что здесь написано?” —
“А ты не догадался?” — “Нет покамест”. —
“А здесь все то, что станется с тобой”. —
“Что будет, если я не подпишу?” —
“Тогда мы отвернемся от тебя,
и ты сойдешь с тропы своей судьбы,
и проживешь чужую жизнь, и будешь
обманут ею”. И я допил коньяк.
И я спросил: “А можно мне подумать?” —
“Подумай до закрытия базара,
тебе осталось двадцать шесть минут”.
Буфетчик тяжко загремел посудой,
вошла уборщица и стала стулья ставить
на столики и мыть цементный пол.
И ассистент сказал: “Послушай, милый,
подумай, мы советуем тебе
все подписать, а если не подпишешь —
пропали твои денежки. Тогда
мы разойдемся. Ночью на „Ракете”
ты уплывешь, и все пойдет как надо.
Но не узнаешь ты,
что мы тебе в квитанцию вписали,
и это томить тебя до самого конца
так страшно будет. Слушай, подпиши”.
“Я закрываю”, — заорал буфетчик.
“Я кончила”, — уборщица сказала.
“Я подпишу, но ручку я забыл”. —
“Не надо ручки”, — молвил ассистент.
“При чем тут ручка?” — промычал фотограф.
“А как же? Кровью? Братцы, это пошлость!” —
“Зачем же кровью? Жизнью подпиши”. —
“Подписываю!” — “Все, пора, пора”, —
сказал буфетчик, и привстал фотограф,
и ассистент квитанцию схватил.
Мы вышли в полутьме, и я споткнулся.
Коньяк подействовал, я был изрядно пьян.
“Ребята, проводите в „Интурист”!”
Но я стоял на каменном пороге
совсем один. Я к стенке прислонился.
Дождь перестал, фонарик одинокий
рассеянно светился над базаром,
прожекторы лучом крестили небо,
и только лайнер полыхал в порту
нарядными огнями. Я побрел...
..............................................
P. S.
И я вернулся в номер “Интуриста”
и только там открыл конверт с заказом.
Семь снимков. Боже, что увидел я!
Вот враг мой мертвый — в церкви отпеванье,
вот первый друг на острове в лагуне,
вот лучший ученик в петле,
и мать моя стоит средь райских кущей,
моя страна в огне войны гражданской,
и я, предательски сдающий правду
во имя лжи…
Я — на своем кресте…
..............................................
Но я опаздывал на позднюю “Ракету”,
совал я в сумку в спешке несессер,
бумаги, шмотки и забыл конверт…
И больше никогда он не нашелся.
2005.
Пилюли счастья
Шенбрунн Светлана Павловна родилась в Москве. Закончила Высшие сценарные курсы. Автор двух сборников прозы и романа “Розы и хризантемы”. В “Новом мире” печатается впервые. Живет в Израиле.
1
Да: проснулась — очнулась после долгого сна, зевнула, потянулась под одеялом и открыла наконец совершенно глаза свои... Вот именно: ты еще и глаз не продрал, а уже все описано. Не успел родиться, а уже наперед все предсказано и рассказано. Полагаешь наивно, что живешь по воле своей, а на самом деле катишься по выбитой колее издавна составленного текста. Воспроизводишь своим присутствием текущую строку. И оглядела, разумеется — оглядела. С нежностью. Нет, теперь надо говорить: не без нежности. Домик крошечка, он на всех глядит в три окошечка... Глядит, лапушка... Подумать! — целых три окна в одной комнате. В нашу-то эпоху, когда редкой комнате выделяется более одного. И одно уже почитается за великое благо. Размер жилого помещения должен соответствовать размеру помещенного в него тела. Всунулся на койку, как карандаш в пенал, и дрыхни. Благодари судьбу, что отвела тебе пусть невеликое, но защищенное от житейских бурь пространство. Собственную твою экологическую нишу. Еще и с телевизором в ногах! Мечтай. Грезь об очередном отпуске.